Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Будь добр, отвези меня в мой мантейон. На Солнечную улицу. Знаешь, где это?

– А как же, патера! И Солнечную знаю, и мантейон отыщу.

Пневмоглиссер нырнул книзу, вильнул, обогнув и оставив позади груженную дровами телегу с крестьянином, направляющимся на рынок, на передке.

«Должно быть, первым на рынке окажется, – подумал Шелк, – вот только какой смысл приезжать на рынок прежде всех остальных с возом дров? Наверняка дров там уже хватает – к примеру, тех, что не распроданы накануне. Возможно, этот, сбыв с рук дрова, собирается, в свою очередь, прикупить что-нибудь необходимое?»

– Похоже, патера, денек опять выдастся жарким.

«Да, тут он попал в самую точку. Крестьянин на телеге…»

Вспомнив о крестьянине, Шелк оглянулся назад, но телега с дровами уже скрылась из виду, а за глиссером шел лишь мальчишка, которого он даже не заметил, с вьючным мулом в поводу. Крестьянин на телеге просто решил обмануть жару. Продаст привезенное и устроится выпивать до сумерек в том же «Петухе» или еще каком-нибудь заведении того же пошиба (надо полагать, в самой прохладном, какое сумеет найти), пропьет там большую часть денег, вырученных за дрова, а после мирно уснет в телеге, неспешно катящей домой. Что, если и ему, Шелку, соснуть сейчас, на просторном, соблазнительно мягком сиденье глиссера? Разве пилот этой древней, наполовину колдовской машины не довезет его куда требуется в любом случае? А вдруг пилот, решив обокрасть его, спящего, найдет и две карточки, полученные от Крови, и золоченый иглострел Гиацинт, и штуковину, которую Шелк до сих пор не осмелился рассмотреть, но догадывался, чуял, что она собой представляет, с первых минут, еще в изукрашенной, точно шкатулка для драгоценностей, комнате сбоку от приемного зала? Не ограбят ли его, если уснуть? Интересно, а доехал ли до дому тот человек наверху, уснувший в кресле сбоку от лестничной площадки, и если доехал, не стряслось ли с ним чего-либо по пути? Должно быть, на заднем сиденье этого пневмоглиссера довелось спать куче народу, множеству гостей Крови, переусердствовавших с выпивкой…

Впрочем, сам Шелк с выпивкой тоже определенно переусердствовал: как-никак, приложился к обоим бокалам изрядно!

Хорошо. Разумеется, Кровь – вор, в этом он сам признался без околичностей. Но станет ли Кровь держать у себя пилота, обворовывающего его гостей? Пожалуй, вряд ли, а значит, он, Шелк, при желании может поспать, ни о чем не тревожась. Ах, если б не зверский голод!

– Ладно, – сказал он вслух.

– Слушаю, патера?

– Езжай на Солнечную, а там я покажу, что и как. Там я дорогу найду.

Пилот, дюжий юноша с пробивающейся на подбородке щетиной, оглянулся назад.

– Угол Торговой подойдет, патера?

– Да, в самый раз, – подтвердил Шелк.

Ощупав собственный подбородок, такой же колючий, как подбородок пилота, он откинулся на спинку сиденья, почти не чувствуя твердого предмета под рубашкой, однако решив не засыпать, пока не вымоется и не поест, а из поездки домой извлечь, выжать всю возможную выгоду. Из всего сказанного пилотом следовало, что о пленении Шелка, забравшегося в хозяйский дом тайком, его не известили, и это открывало перед Шелком возможность, какие нечасто представляются дважды.

А что ж? По сути дела, он больше не пленник. Его отпустили с миром, хотя Кровь с Мускусом не слишком распространялись о том, провожая гостя к машине. Теперь он, нравится ему это или нет, стал чем-то вроде поверенного, агента Крови, орудия, посредством коего Кровь рассчитывает добыть денег. Поверенный… Взвесив в уме это слово, Шелк решил, что выбрано оно верно. Приняв священный обет, он целиком и полностью посвятил себя служению богам, но теперь его преданность, хочешь не хочешь, необратимо поделена надвое. Двадцать шесть тысяч карточек он добудет (если, конечно, добудет) не для богов, а для Крови, хотя и ради богов… а уж в глазах Капитула и всего круговорота наверняка окажется поверенным Крови, буде Капитул либо круговорот узнают, что у него на уме.

Ну а поверенным Крови его сделал сам Кровь, повернув ситуацию к собственной выгоде… (Задумчиво потерев щеку, Шелк вновь ощутил грубоватую колкость отросшей за ночь щетины.) Да, к собственной, личной выгоде, чего и следовало ожидать, однако сии новые отношения, как и всякие отношения в жизни, связали их обоих: теперь он – поверенный Крови, нравится ему это или же нет, но и Кровь, нравится это Крови или же нет, вынужден мириться с Шелком как с таковым! Мало этого, Шелк уже извлек из их взаимоотношений ощутимую пользу, потребовав вернуть ему иглострел Гиацинт, а Кровь признал их даже несколько раньше, когда велел доктору Журавлю заглянуть завтра к нему в мантейон, и…

И этим дело вовсе не ограничится.

Поверенный… но обольщаться не стоит: особой веры ему наверняка нет. Вполне возможно, Кровь думает, получив все двадцать шесть тысяч, покончить с ним, если не найдет для него нового применения, а значит, пока партнерство не завершилось, Кровь надо бы каким-то образом подцепить на крючок. Еще одна забота из тех, которые нужно держать в уме…

Да, но этот пилот, вне всяких сомнений знающий немало ценного, ни о чем подобном не ведает!

– Скажи, пилот, – окликнул Шелк юношу за штурвалом, – не знаком ли тебе некий дом на Ламповой улице? Насколько мне известно, он выкрашен в желтый цвет, а напротив, через улицу, имеется кондитерская.

– Еще как знаком, патера.

– Тогда будь добр, заверни к нему. По-моему, крюк выйдет не таким уж большим.

Пневмоглиссер притормозил, пропуская торговца с вереницей вьючных мулов в поводу.

– Если ты собираешься там задержаться, патера, я долго ждать не смогу.

– Я даже не стану выходить из машины, – заверил юношу Шелк. – Просто хочу взглянуть на него.

Пилот, не сводя глаз с ширящейся дороги, удовлетворенно кивнул.

– Тогда рад буду услужить, патера. Хлопоты невелики.

Окрестности вновь потекли, понеслись навстречу.

«Неудивительно, что богачи ездят в пневмоглиссерах, если для паланкинов расстояние велико, – подумал Шелк. – Надо же… верхом на ослах пришлось добираться не один час!»

– Как время провел, патера? Неплохо, наверное, раз задержался у нас далеко за полночь?

– Нет, – вздохнул Шелк, но тут же, передумав, поправился: – Хотя в каком-то смысле, пожалуй, да. На то, к чему я привык, определенно совсем не похоже.

Пилот учтиво хмыкнул.

– Да, пожалуй, я действительно неплохо провел время, – решил Шелк. – Признаться честно, кое-что из пережитого в гостях доставило мне безмерное удовольствие.

– Только не все, – вновь кивнув, рассудил пилот. – Да, уж я-то понимаю, о чем ты.

– Однако мои взгляды, вне всяких сомнений, изрядно «подцвечены» случайным падением и переломом лодыжки. Весьма болезненно… не говоря уж о множестве неудобств. Но, впрочем, доктор Журавль крайне любезно сложил кость