Конвой - Андрей Петров

— Выжил?

— Выжил. Но через месяц ушёл на север. Сказал, что больше не может не слышать.

Комендант допил стакан, поморщился.

— Понимаешь, в чём дело? Север — это не место. Это... болезнь. Заразная. Достаточно прикоснуться, и она начинает тебя менять. А те, кто уже заражён... — он посмотрел на Егора многозначительно, — те слышат зов.

— Вы думаете, я заражён?

— А ты сам как думаешь? Человек, которого твари не трогают. Это нормально? — Комендант покачал головой. — Нет, парень. Ты уже меняешься. Вопрос только — успеешь дойти до севера человеком или превратишься во что-то другое по дороге.

Он встал, подошёл к окну. За стеклом дождь усилился.

— Знаешь, почему форт так далеко от известной границы?

— Нет.

— Потому что ближе нельзя. Те форты, что были ближе... с ними происходило странное. Люди начинали видеть сны. Одинаковые. Про место, где не надо бояться. Где нет тварей. Где всегда тепло и светло. И однажды утром форт оказывался пустым. Все жители — от мала до велика — уходили на север. Строем. Молча.

Комендант повернулся.

— Последний такой форт опустел три года назад. "Северная звезда", координаты минус восемьдесят на сорок. Триста человек. Мы послали разведку — форт цел, ворота открыты, на столах недоеденная еда. Будто люди встали посреди завтрака и ушли.

— И никто не вернулся?

— Никто. Но знаешь, что самое жуткое? Разведчики говорят — когда заходишь в пустой дом, слышишь шаги наверху. Поднимаешься — никого. Но постели примяты, будто кто-то только что лежал. И запах... живой запах, понимаешь? Будто люди не ушли, а просто стали невидимыми.

В дверь постучали — коротко, по-военному.

— Войдите! — рявкнул комендант.

Вошёл дежурный.

— Товарищ комендант, Костыль в приёмной. Говорит, время встречи.

— Какой ещё встречи? — Комендант нахмурился, хотя Егор видел — он помнит утренний разговор с Седым.

— С ним, — дежурный кивнул на Егора. — Сказал, что Проводник знает. Именно так и сказал — Проводник, не Броня, не новенький.

Комендант медленно повернулся к Егору. В его глазах читалась смесь понимания и тревоги.

— Вот, значит, как. Проводник. — Он помолчал. — Седой утром сказал, что Костыль тебя спрашивал, но я думал... Откуда он вообще знает, что ты здесь?

— Не знаю. Я с ним не знаком.

— Костыль просто так никого не ищет. Он из тех радоловов, что по полгода в Пустоши проводят. Если пришёл к тебе — значит, учуял что-то. — Комендант прищурился.

Комендант задумался, потом полез в нижний ящик стола. Достал тонкую папку.

— Знаешь, что это? Досье на Костыля. После того, как Седой сказал, что он тебя ищет, я велел поднять все данные. Мало что нашли — появился в Мешке лет сорок назад, уже немолодым. Но вот что интересно...

Он открыл папку, пробежал глазами по скудным записям.

— Он единственный, кто регулярно ходит к границе и возвращается. Другие дальше определённой черты не суются, а он... И ещё — за последние двадцать лет он восемь раз водил людей туда. Всех со способностями. И все восемь ушли дальше. А он возвращался.

— Как паромщик на реке мёртвых, — пробормотал Егор.

— Именно, будто не Костыль, а Харон какой-то. — Комендант захлопнул папку. — Причём интересная деталь — все эти люди утверждали, что не знакомы с ним. Он сам их находил. Как и тебя.

— Разрешите идти?

— А толку не разрешать? — Комендант вздохнул. — Ты всё равно уйдёшь. Я это понял ещё во время нашего первого разговора. Ты из тех, кого Мешок метит для чего-то особенного. Таких не удержать.

Он встал, подошёл к сейфу. Достал небольшой свёрток.

— Держи. Карта северных территорий. Самая подробная, что есть. И ещё... — Он помедлил, потом достал старый компас. Потёртый, с выгравированными символами на крышке. — Это... это не просто компас.

Комендант повертел его в руках, словно взвешивая решение.

— Один мой близкий друг ушёл на север восемь лет назад. Тоже слышал зов. Я пытался удержать, запер даже. Бесполезно. Сбежал ночью, оставил только записку: "Я должен узнать." — Голос коменданта дрогнул. — Этот компас я дал ему с собой. Через год его нашли разведчики. Компас лежал на границе, аккуратно положенный на камень. Будто... будто он специально оставил его для меня.

Комендант протянул компас Егору — медленно, почти нехотя.

— Не могу принять такую вещь...

— Возьми. Не потому, что ты особенный. А потому, что у тебя есть шанс. Маленький, но есть. Может, хоть один человек дойдёт туда и вернётся... человеком.

Комендант вернулся к столу, сел тяжело.

— Если встретишь там, на севере, тех, кто ушёл раньше... Если в них останется хоть что-то человеческое... Передай, что их помнят. Что их ждут. Глупо, да? Но я восемь лет каждое утро смотрю на северные ворота. Вдруг вернётся.

— И ещё, Броня... — Комендант посмотрел ему в глаза. — Что бы ни случилось там, постарайся помнить, кем ты был. Иногда это единственное, что удерживает от окончательного превращения.

Егор кивнул и вышел.

Дежурный ждал в коридоре.

— Провожу до общего зала. Радолов там.

Шли молча. У дверей дежурный остановился:

— Слушай... Я Костыля пару раз видел. Он странный. Смотрит так, будто насквозь видит. И глаза у него... молодые слишком для его возраста. Будь осторожен.

— Спасибо за предупреждение.

Дежурный кивнул и ушёл, оставив Егора у дверей в общий зал.

***

Костыль ждал в дальнем углу общего зала казармы, в стороне от остальных. Старик в потрёпанном плаще, с лицом, изрезанным морщинами. Седые волосы собраны в хвост, борода аккуратно подстрижена. Но глаза... глаза были молодые, внимательные, изучающие. И в них мерцало что-то нечеловеческое — будто смотрели не только на тебя, но и сквозь тебя, видя что-то за гранью обычного восприятия.

Егор подошёл. Костыль поднял руку, останавливая его в паре метров.

— Проводник, — сказал он вместо приветствия. Негромко, но в голосе была уверенность.

Егор вздрогнул. Откуда он знает?

— Не удивляйся. Я чувствую таких, как ты. Запах у вас особый. — Костыль изучал его внимательно, склонив голову набок. — Не запах тела. Запах... изменений. Ты уже не человек, но ещё не тварь. Интересное состояние.

Несколько дружинников в зале прислушались, но Костыль жестом отогнал их:

— Частный разговор. Идите.

В его голосе была власть, которой трудно противиться.