Конвой - Андрей Петров

— Помню.

— Так вот. У моего друга он сработал. Один раз. Разведчики рассказывали — когда нашли компас на камне, стрелка указывала строго на юг. На форт. Как будто... как будто в последний момент он понял, где его дом. Но было поздно.

Комендант посмотрел Егору в глаза.

— Если компас сработает — возвращайся. Неважно, как далеко зайдёшь. Неважно, как изменишься. Если стрелка покажет дорогу домой — иди по ней. Обещай.

— Обещаю.

— Вот и хорошо. — Комендант протянул руку. — Удачи, Проводник. И... спасибо.

— За что?

— За то, что не сбежал, простился.

Они пожали руки. Рукопожатие было крепким, как между старыми товарищами.

— Иди, — сказал комендант, отворачиваясь к окну. — И постарайся выжить. Хотя бы из упрямства.

***

Во дворе его ждал Костыль. Старый радолов выглядел бодрее, чем вчера. За спиной — потрёпанный рюкзак, в руках — посох с металлическим набалдашником.

— Готов?

— Готов.

— Тогда пошли.

У ворот собралась небольшая толпа. Седой, несколько дружинников, даже врач Белый вышел из лазарета. И Патрон — молодой часовой, который первым увидел странных тварей.

— Эй, Проводник! — крикнул Седой. — Помни — дорога домой всегда открыта. Даже если дом не там, где ты думаешь!

Егор поднял руку в прощальном жесте.

Ворота открылись. За ними простиралась серая пустошь под низким небом.

Костыль шагнул первым.

— Держись рядом.

Егор чувствовал тварей — далеко, настороженные, но не агрессивные. Они признавали в нём... своего? Не совсем.

Шли молча. Костыль вёл уверенно, обходя опасные места, выбирая оптимальный маршрут. Старый радолов знал эти земли как свои пять пальцев.

К полуночи дождь усилился. Пришлось искать укрытие — нашли полуразрушенный ангар с относительно целой крышей.

— Перекусим, — сказал Костыль, доставая сухпаёк.

Ели молча. Вода барабанила по железной крыше, создавая монотонный шум. Где-то вдалеке завыла тварь — протяжно, тоскливо.

— Скажи, — начал Егор, — почему ты решил меня вести?

Костыль дожевал, запил водой из фляги.

— Потому что я тоже слышу. Зов севера. Уже лет десять как. Только я старый, куда мне. А ты... Ты можешь дойти.

— До чего?

— Если б я знал. — Старик пожал плечами. — Там, где карты кончаются, есть место. Каменные сады, мы зовём. Дальше я не ходил — твари странные, воздух тяжёлый. Но ты... Ты пройдёшь.

— Почему ты так думаешь?

Костыль посмотрел в упор.

— Потому что ты пахнешь как они. Твари. Но остаёшься человеком. Таких я ещё не встречал. — Он закинул в рот галету. — Знаешь, почему меня Костылём зовут?

Егор покачал головой.

— Потому что выжил там, где другие сдохли. Костыль — он помогает идти, когда ноги не держат. Я для многих таким костылём был. Выводил из мест, откуда не возвращаются.

— И многих вывел?

— Достаточно. Но всех не спасёшь. Мешок всегда берёт свою долю. — Старик спрятал трубку. — Пошли. Дождь слабеет.

Двинулись дальше. Местность менялась — город постепенно редел, уступая место пустырям с редкими руинами. Трава здесь была другая — чёрная, жёсткая, хрустящая под ногами.

— Граница близко, — пояснил Костыль. — Видишь, как земля меняется? Чем ближе к северу, тем больше Мешок показывает своё истинное лицо.

К вечеру вышли к странному месту. Посреди пустыря возвышались каменные столбы — десятки, сотни, уходящие вдаль. Некоторые прямые, другие изогнутые под невозможными углами.

— Первый маркер, — сказал Костыль. — Отсюда начинается преддверие Садов. Ночевать будем здесь.

Устроились между столбами. Костыль разжёг небольшой костёр — не для тепла, для света. В этих местах темнота была особенно густой.

— Не спи крепко, — предупредил он. — Здесь снятся чужие сны.

Егор не понял, но спорить не стал. Устроился спиной к одному из столбов, закрыл глаза.

И правда — сны пришли сразу. Но не его.

Он видел Мешок с высоты птичьего полёта — бесконечный лабиринт, пульсирующий жизнью. Видел, как по артериям-улицам текут потоки тварей. Видел форты — крошечные островки порядка в океане хаоса.

Потом перспектива сместилась. Он нёсся сквозь туннели под городом, чувствуя вибрацию земли. Что-то огромное двигалось в глубине — древнее, голодное, ждущее.

Проснулся резко, словно от толчка. Костыль сидел у догорающего костра, курил трубку.

— Видел? — спросил старик.

— Что это было?

— Память места. Столбы её хранят, передают тем, кто способен воспринять. — Костыль выпустил дым. — Это ещё цветочки. Дальше будет хуже.

Остаток ночи прошёл без снов. На рассвете двинулись дальше.

Второй день пути был тяжелее. Воздух становился плотным, дышать было трудно. Периодически приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.

— Это Мешок проверяет, — объяснил Костыль. — Достоин ли ты идти дальше. Слабые здесь поворачивают назад.

Егор не собирался поворачивать. Что-то тянуло его вперёд — не любопытство, не жажда приключений. Необходимость. Словно он шёл на важную встречу, о которой забыл, но тело помнило.

К полудню местность изменилась кардинально. Вместо руин и пустырей — странный лес. Деревья были каменные, с металлическими листьями, которые звенели на ветру.

— Каменные сады, — сказал Костыль, останавливаясь. — Дальше я не пойду.

Егор огляделся. Лес уходил во все стороны, теряясь в сером мареве. Металлические листья создавали постоянный звон — не громкий, но навязчивый.

— Что там, в глубине?

— Не знаю. Те, кто уходил, не возвращались. — Костыль снял рюкзак, достал сверток. — Держи. Карта, насколько я смог составить. И ещё...

Он помедлил, потом достал маленький мешочек.

— Белая пыль. Три свертка. Если совсем прижмёт — вдохни пыль. Покажет безопасный путь. Но только в крайнем случае — здесь даже камни работают не так, как в обычном Мешке.

Егор взял подарки, спрятал в карман.

— Спасибо.

— Да ладно. — Костыль махнул рукой, но Егор чувствовал его эмоции — грусть, смешанная с завистью. Старик тоже хотел пойти дальше, но годы и благоразумие удерживали. — Иди. И... если вернёшься — найди меня. Расскажешь.

— Если вернусь — расскажу.

Они пожали руки. Потом Костыль развернулся и зашагал обратно, не оглядываясь. Егор смотрел, пока фигура старика не растворилась в дождевой пелене.

Остался один.

Глубоко вздохнул и шагнул в Каменный лес. Металлические листья зазвенели громче, словно приветствуя — или предупреждая.

Путь Проводника продолжался. Один, без друзей, без цели, кроме смутного зова в голове. Только человек, переставший быть просто человеком, и неизвестность впереди.

За спиной остался мир людей и тварей. Впереди ждало