Порочные идеалы - Элвин Гамильтон

Это была горничная в голубой рабочей форме «Парагона», белом фартуке и чепце. Она имела полное право здесь находиться. Если бы горничные не убирались, пока Хольцфалли спят, они бы вообще ничего не успевали. Но что-то здесь было не так. Горничная стояла неподвижно, холодно глядя на Лотти. А когда заметила, что Тео проснулся, перевела взгляд на него и с лукавой улыбкой поднесла палец к губам.

– Тише, – прошептала она. – Если разбудишь ее, мне придется ее убить.

Голос оказался ему знаком. Но он звучал так чуждо из уст служанки в переднике и с аккуратно завитыми волосами. В прошлый раз он доносился из-под лисьей маски.

– Жаль, что она не выиграла ночью. – Горничная-лисица указала на голые руки Лотти. – А не то я просто отрезала бы ей палец и покончила со всем этим.

Искоса взглянув на Лотти, Тео понял, что она не спит. Лишь притворяется. Она не двигалась, но ритм ее дыхания изменился. Усилием воли Тео заставил себя не шевелится.

– Что ты здесь делаешь? – Он говорил негромко, но каждая клетка его тела изнывала от желания действовать.

– Статус грима не позволяет платить по счетам, которые мне выставляют Хольцфалли, – сказала горничная-лисица, указывая на рабочую форму. – А если ты про данный момент, то я хочу знать, как Онора Хольцфалль вычислила место нашего вчерашнего собрания. – Она оперлась о спинку дивана, наблюдая за ним поверх Лотти.

– Нора? – Что Норе было нужно от гримов? Возможно, она как-то узнала про Аларика. А если гримы смогли его схватить, значит, они как-то замешаны в убийстве ее матери…

– «Нора», – насмешливо передразнила лисица. – Как фамильярно ты называешь свою госпожу. Откуда она знала, где нас найти?

Его охватил страх, но не за Нору – она могла позаботиться о себе сама, – а перед тем, что гримы могли сотворить в отместку.

– Никто понятия не имеет, откуда Онора Хольцфалль знает то, что знает.

Она умнее вас.

Она умнее всех нас.

Если хотите жить, лучше не вставайте у нее на пути.

– Она вышла на охоту. – Лисица прищурилась, сомневаясь в его искренности. – Предатели в нашем мире долго не живут.

Тео рассмеялся бы, если бы слова не пробудили в нем такую злость.

– Вы сами вынуждаете меня стать предателем. – Он стиснул зубы.

Лисица демонстративно вздохнула:

– Ты просто не понимаешь, что мы на одной стороне. Рыцарям, знаешь ли, положено бороться за справедливость. Наши цели благородны, пусть про нашу кровь этого и не скажешь.

Она задумчиво провела языком по зубам и взглянула на Лотти по-новому. Потом достала карманный ножик.

Тео напрягся, готовясь броситься на нее, если она попытается перерезать Лотти горло.

– Она вам не враг.

В глазах лисицы вспыхнул злой огонек.

– Они все – наши враги. Они уже тысячу лет держат твою семью в рабстве под предлогом клятвы, которую дал ваш предок. А я должна им денег за деревья, срубленные тысячу лет назад. – Ее охватил болезненный пыл. Но Тео увидел в нем что-то знакомое, напоминающее его самого. Ту цель, что направляла его, ради которой он каждый день тренировался, сражался, оберегал Хольцфаллей, которые защищали город. Девушка-лисица была на него похожа. У нее тоже была цель. – Но, когда ты достанешь для нас кольцо, мы возьмем в лесу столько магии, сколько нужно, чтобы дать отпор.

«Дать отпор». Во время беспорядков Тео видел, на что способны гримы. В ней сквозила та же самая жестокость. Гримы жаждали возмездия еще больше, чем равноправия. Они не просто хотели подняться на уровень Хольцфаллей. Они хотели поставить их на колени.

– Но пока мы не добрались до источника магии, – она раскрыла нож, и чары на нем вспыхнули, – мы можем взять ее взаймы.

Тео вскочил, узнав чары Раубмессера. Но лисица двигалась быстро, и нож застыл прямо у лица Лотти. Та не шелохнулась. Она верила, что Тео не позволит ей навредить.

Чары Раубмессера были запрещены законом. В отличие от Хольцфаллей и прочих обитателей 1-го круга, чья кровь была пропитана магией, у большинства людей от рождения магии было совсем мало. Достаточно, чтобы на несколько дней зарядить отопительные чары. Или добраться на автомобиле до другого конца города, пока не заглох мотор. Не более того.

Многие, достигнув необходимого возраста, продавали свой запас магии чародею в обмен на несколько сотен заубов. Или успевали израсходовать его еще до совершеннолетия. Но чары Раубмессера позволяли насильно вытянуть чужую магию прямо из крови. Едва появившись, они тут же попали под запрет, а их изобретателя отправили за решетку до конца жизни.

И все же время от времени в неблагополучных районах города у невезучих прохожих в темных переулках выкачивали магию с помощью приставленного к горлу ножа. А теперь такой же нож завис над шеей Лотти.

– Если ты ей навредишь, – Тео отчаянно старался говорить твердо, – тебе не выбраться отсюда живой.

– Не я первая, не я последняя.

Перед мысленным взором Тео мелькнуло лицо рыжеволосой девушки, погибшей на Церемонии Веритас. Она хладнокровно выбрала смерть. Гримы верили, что меняют мир к лучшему.

– Я могу предложить тебе кое-что получше. – Отчаяние развязало Тео язык. Отчаянное желание сохранить клятву. Защитить Лотти. Выгадать время, чтобы спасти Аларика – не отдавая им кольцо.

– Лучше, чем магия наследницы?

– Как насчет магимех-фабрики?

Лисица помолчала.

– Мы же говорили, что и так сможем достать нужные схемы.

– Лейла Аль-Оман поймала работников, пытавшихся ее обокрасть. Полагаю, в этом и был ваш план. Теперь вам нужен другой способ проникнуть на фабрику. – Слова отдавали горечью предательства, но отступать было поздно. – И я знаю другой способ.

Задумавшись, лисица сложила нож, потом раскрыла, потом опять сложила.

– Фабрика надежно охраняется. Даже твой брат не знает, как туда попасть.

Тео невольно сжал кулаки – он изо всех сил старался не думать о том, как они выбивали информацию из Аларика.

– А я знаю.

Его переполняла вина при мысли о том, чтобы предать Нору, которая защитила их, приведя на фабрику своей бабушки. Нору, которая, не колеблясь, ввела код прямо у него на глазах. Которая даже не предполагала, что он использует эту информацию против нее.

– Сегодня, – объявила лисица. – Во время выборов на фабрике никого не будет. Мы пойдем сегодня.

«Нет, мне нужно больше времени», – чуть было не вырвалось у Тео. Но он сдержался. Зачем ему больше времени? Он не может никого предупредить. Не к кому обратиться за помощью. Этим он поставил бы под угрозу жизнь Аларика и разоблачил бы собственное предательство.

– Ладно. Сегодня.

Лисица хотела сказать что-то в ответ, но тут дверь в номер внезапно распахнулась. Обстановка переменилась в мгновение ока. Карманный нож исчез из виду. Когда Грейс, облаченная в длинное платье из белого шелка с жемчугом, плавной походкой вошла в комнату, горничная-лисица уже прибиралась, не поднимая взгляда.

Лотти открыла глаза. Они с Тео переглянулись, и он понял, что Лотти все слышала.

– О, хорошо, прислуга уже здесь, – рассеянно заметила Грейс, увидев горничную. – Принеси-ка мне микстуру от похмелья. Я не успею поспать перед празднованием в честь выборов.

– Конечно, мисс Хольцфалль.

– И поживее, иначе на чаевые можешь не рассчитывать, – приказала Грейс, когда горничная повернулась к двери.

– Конечно, мисс Хольцфалль, – повторила та и сделала книксен. Проходя мимо, она посмотрела Тео в глаза и прижала палец к губам, прежде чем выйти из комнаты.

– Мы отправимся отмечать победу губернатора в полдень, – сказала Грейс Лотти, бросая на пол сумочку и перчатки.

– Я думала, избирательные участки закроются только на закате. – Голос Лотти звучал фальшиво, но Грейс, кажется, ничего не заметила.

– Подсчет голосов – это просто формальность, милая. – Грейс ни на секунду не замедлила шаг. – И вообще, никогда не рано отметить чью-нибудь победу.

Тео видел, как задели Лотти эти слова. Дверь в спальню Грейс захлопнулась, и они с Лотти остались одни.

Их общие секреты повисли в воздухе тяжелым грузом.

– Ты обменял мою магию на целую фабрику. – Лотти заговорила первой. – Потому что видел, как плохо я ею владею?

Тео устало потер лицо, но все же не смог сдержать улыбку.

– Да уж, обмен скверный. Но клятва не позволила бы мне смотреть, как она перерезает