Порочные идеалы - Элвин Гамильтон

защитить. – Мерси сняла с пальца кольцо, совсем не сочетавшееся с остальными сверкающими украшениями. Простой деревянный ободок. Кольцо Веритас, догадалась Лотти. То самое, которое Мерси выиграла на испытаниях своего поколения. Лотти вдруг подумалось, что она понятия не имеет, какие добродетели проявила бабушка в свое время.

Мерси прижала кольцо к стене рядом со столом. Обои поддались, и вокруг кольца появилась потайная замочная скважина.

А потом прямо в стене открылся дверной проем.

Из него вырвался поток холодного, сырого воздуха, который отчего-то показался Лотти знакомым. За дверью простирался длинный каменный коридор. Ниши в его стенах были заполнены зачарованными зеркальцами. Сотни похищенных воспоминаний. Мерси повернулась, явно намереваясь собрать четыре зеркальца, лежащие на столе. Но Клеменси внезапно подала голос:

– Где Констанс?

Констанс. В голове у Лотти они с Клеменси представляли собой единое целое, поэтому она даже не заметила ее отсутствия. Но теперь оно стало очевидно. В кабинете стояли только четыре кузины. На столе лежали только четыре зеркальца. Только четыре набора воспоминаний.

Мерси Хольцфалль с суровым видом остановилась в дверном проеме:

– Констанс не выжила.

Ее слова подкосили Клеменси. Задыхаясь, та упала на колени. Модести опустилась рядом, пытаясь ее утешить.

Констанс погибла.

– Газетам уже все известно, – невозмутимо продолжила Мерси. – Гримы, недовольные результатом выборов, попытались разрушить демократические устои общества, устроив нападение на губернатора во время празднования его победы. Они взорвали бомбу. Огненную вспышку на закате видели по всему городу. Констанс погибла, храбро защищая жизнь губернатора.

– Какая чушь. Где гримы могли достать бомбу? – Нора по-прежнему не могла выпрямиться, но в ее голосе звенела злость.

Лотти знала ответ еще до того, как бабушка его произнесла.

– На фабрике «ЛАО», разумеется. – Мерси повернулась в Норе, а Лотти пронзило внезапное чувство вины. – Которую они ограбили.

Тео. Лотти обещала, что расскажет все Норе. Но вместо этого расспрашивала про кровные узы. Она думала, им хватит времени и на то и на другое. Предупредила бы она Нору об ограблении, если ли бы догадывалась, что приближается новое испытание? Или все равно начала бы с того, что для нее важнее?

– Ограбили? – Нора оторвала взгляд от стола.

– Да. – Мерси смотрела на Нору с неподдельной злостью. – Кто знает, какие изобретения Лейлы они заполучили. Чары. Бомбы. Оружие, которого мы даже не видели.

– Гримы здесь ни при чем, – вмешалась Лотти, пытаясь хоть как-то облегчить свою вину. – Это было испытание.

– И откуда ты это знаешь? – Мерси Хольцфалль повернулась к ней. – Ни у одной из вас нет нового кольца. Невозможно доказать, что испытание вообще состоялось.

Лотти быстро окинула взглядом свои руки и руки кузин. Бабушка была права: к двум кольцам Модести не прибавилось ни одного нового.

– Хольцфалли уже проигрывали в испытаниях. – Голос Норы подрагивал от боли. – И погибали во время них.

– Гримы уже пытались убить твою кузину всего несколько дней назад. Что, по-твоему, вероятнее? Что вы все проиграли или что гримам повезло?

– Если бабушка говорит, что все было так… – начала Модести.

– Закрой рот, – прохрипела Нора и бросилась на нее.

Лотти воспользовалась открывшейся возможностью. Она сделала шаг назад, будто бы от неожиданности. И дотронулась до зеркальца, в котором хранились ее воспоминания.

Это было все равно что читать мысли. Только не чужие, а собственные.

Лотти вспомнила испытание.

Сад двигался сам по себе, образуя лабиринт вокруг Лотти с Норой.

Наконец движение прекратилось, и на смену хаосу пришла тишина. Они остались стоять на месте, прислушиваясь к отдаленным звукам за пределами лабиринта. Дожидаясь, не выпрыгнет ли на них из кустов какое-то чудище.

Но ничего не происходило. Следующий шаг был очевиден – найти выход из лабиринта.

Лотти и Нора больше не говорили. То, что произошло между ними прямо перед испытанием, породило мучительную неопределенность. Именно из-за этой неопределенности Лотти отвернулась от Норы и пошла прочь.

Она не хотела, чтобы кузина видела ее унижение и боль.

Она ошибалась, доверяя Норе. Считала ее подругой, а та просто использовала ее. Совсем как Модести, только немного умней.

Если испытание заключалось в том, чтобы найти выход из лабиринта, Лотти не собиралась стоять на месте.

Спустя несколько минут она снова столкнулась с Норой. И прошла мимо. А потом, сделав несколько поворотов, увидела кузину еще раз. И еще. На шестой раз Нора нарушила молчание.

Она сказала, что лабиринт двигается. Что испытание, похоже, состояло не в том, чтобы найти выход. Дальше они пошли вместе. Лотти вспомнила, что в стенах из живой изгороди ей почудились чьи-то фигуры. Будто растущий лабиринт поймал в ловушку неосторожных гостей.

Солнце уже приближалось к горизонту, когда Лотти наконец пришлось остановиться. Она села на траву и сняла с ног натершие туфли. Нора сделала еще несколько шагов, прежде чем заметила, что осталась одна.

Она подождала.

Потом вернулась и подождала еще.

И в итоге опустилась на землю напротив Лотти.

Наконец Нора заговорила и рассказала правду. О том, что убийство ее матери кто-то подстроил. До этого Нора лишь раз упоминала мать. Когда сказала Лотти, что мир несправедлив. Нора не любила показывать свои уязвимые места. Но там, в лабиринте, наедине с Лотти, она была откровенна. Она призналась, что хотела обменять имя отца Лотти на ответы, в которых нуждалась.

Ее слова отчасти напоминали извинение.

В ответ Лотти рассказала Норе об Аларике.

О том, как гримы хотели обменять его на кольцо. Как шантажировали Тео. О фабрике и о том, как Тео, подобно Норе, оказался перед выбором между верностью и предательством.

Поднявшись на ноги, Нора протянула ей руку. И сжав ее ладонь, Лотти узнала все. Что Нора вернет Аларика. Что она не предаст Лотти.

Что ей можно доверять.

После этого молчание между ними уже не было таким неуютным. А может быть, они о чем-то говорили. Лотти толком не помнила. Из-за того, что случилось дальше. Они шли и шли, пока наконец на закате стены лабиринта не расступились перед ними.

Поначалу Лотти с надеждой подумала, что они нашли выход. Но нет: впереди простиралась поляна, куда сходились все дорожки. Они нашли не выход, а самое сердце лабиринта.

Полянка была усыпана мусором, оставшимся после вечеринки. Упавшие фужеры и канапе, туфли, слетевшие с чьих-то ног, когда гости в панике разбегались. В центре высилось дерево из золота и серебра. С его ветвей по-прежнему свисали яблоки с напитками.

Спустя несколько мгновений на поляну вышли три другие кузины. Модести, Констанс и Клеменси. Не менее взъерошенные и уставшие, чем Лотти. Только Нору, казалось, испытание ничуть не затронуло.

Пока что.

Как только они впятером собрались на поляне, проходы за их спинами исчезли.

«И что теперь?» – спросил кто-то. Читая воспоминания в зеркальце, Лотти не могла определить наверняка, чей это был голос. А мгновение спустя лабиринт сам ответил на вопрос. Живая изгородь, неподвижная с тех пор, как появился лабиринт, снова начала разрастаться, окружая их все более тесным кольцом.

Они моментально принялись переругиваться. Спорить о том, как им спастись. Попытаться разрубить кусты, поджечь или проломить путь наружу?

Потом стало ясно, что осталась только одна дорога – наверх.

Обрывистые воспоминания были полны страха. Но Лотти помнила, как они с кузинами карабкались. Забирались на ветви огромного дуба из золота и серебра, пытаясь не порезаться об острые металлические листья, пока стены лабиринта подступали все ближе. Они протягивали друг другу руки, помогали залезть наверх. Казалось, на место ругани пришла искренняя поддержка. Но каждый раз, сжимая чью-то ладонь, Лотти тонула в чужой обиде. Констанс и Клеменси переполняла зависть. Они не могли смириться с поражением, ведь оно значило бы, что они и впрямь ущербны, как и считала их бабушка.

А вот Нора…

Лотти еще никогда не заглядывала в такой разум. Мысли Норы обгоняли друг друга и приходили к логическому заключению так быстро, что Лотти за ними не успевала. Сначала Нора думала, что это испытание интеллекта. Что скоро она будет