Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

— Он не хозяин мне, — недобро взглянул на него Патрокл, сдвинув густые черные брови. — И я не трус, и никогда им не был. Ты это сам знаешь.

— Тогда докажи! — небрежно бросил Одиссей и, посвистывая, пошел к своим кораблям. Он бурчал себе под нос. — Ну, если этот сегодня на битву не выйдет, то я не сын Лаэрта, пахаря моря. Людишки — они ведь словно кифара. Играй что хочешь. Главное, уметь. Так мне отец покойный говорил.

Сегодня ахейцам пришлось туго. Патрокл смотрел на битву со стены лагеря, и его сердце разрывалось от стыда. Троянцы теснят их, и теснят сильно. Вот принесли в лагерь Одиссея, раненого копьем. Вот пригнали колесницу Агамемнона, откуда тот сошел, баюкая рассеченную руку. И даже неистовый Диомед сегодня не избегнул троянской бронзы. Притащили в лагерь и его. Ахейцев вел Менелай, который едва оправился от своей раны, но рубился в первых рядах. Вот жарким костром вспыхнул какой-то корабль, потом другой, потом третий… Троянцы упорно делали все, чтобы ни один из них не ушел отсюда.

— Да пропади все! — зарычал Патрокл и решительно вошел в шатер Ахиллеса, который терзал струны лиры, сделанной из черепашьего панциря. Брисеида, которую вернул Агамемнон, сидела у его ног, слушая мелодию с совершенно бессмысленным лицом. Непонятно даже, слышит ли она вообще хоть что-то. Она напоминала деревянную куклу, и Патроклу казалось порой, что она даже ест только по команде хозяина. Глаза женщины были пусты, как две глиняные плошки, а застарелая боль уже ушла из них, уступив место тупому равнодушию.

— Чего? — недовольно спросил Ахиллес. — Ну и лицо у тебя, брат! Ты сейчас напоминаешь мне маленькую девочку. Смотри не заплачь.

— Там наших убивают, — мрачно ответил Патрокл.

— Все наши здесь, — усмехнулся Ахиллес. — А на остальных мне плевать. Пусть убивают. Они мне никто.

— Корабли горят, — сказал Патрокл. — Если так дело пойдет, то скоро и до наших доберутся.

— Да что ж ты сразу не сказал! — Ахиллес оттолкнул ногой рабыню, положил лиру и быстрым шагом пошел к лагерной стене.

— Да, дело плохо, — неохотно признал он. — Но я пойти не могу. Я обещал, что сам выйду, только когда до моих кораблей битва дойдет. Негоже слово нарушать.

— Дай мне свой доспех, — упрямо сказал Патрокл. — Пусть парни думают, что ты их ведешь. И троянцы тебя боятся.

— Бери! — Ахиллес резко повернулся и пошел в шатер, где его ждала рабыня. Она даже сидела ровно там, где он ее оставил.

Удар мирмидонян спас ахейцев от полного разгрома. Две с лишним сотни свежего войска, да еще и с самим Ахиллесом во главе заставили бегущих собраться вокруг него и отстоять корабли. Патрокл первым делом врубился в отряд фракийцев-пеонов и убил копьем их царя Пирехма. Пеоны побежали, потеряв вождя. Да и не выстоять в ближнем бою лучникам против копьеносной пехоты. Отряд мирмидонян обрастал людьми, втягивая в себя всех отступающих и ободряя тех, кто еще бился. Они медленно, но неуклонно отдавливали троянцев назад, к крепости. Патрокл в доспехах Ахиллеса раз за разом врезался в ряды врага. Он сразил Сарпедона, который, еще не оправившись от раны, выехал на колеснице, и карийцы из Лукки дрогнули.

— Гектор? — оскалился Патрокл, которого захватило боевое безумие. Он, не чуя ударов и мелких ран, что обильно кровоточили, бросился вперед. Прямо перед ним маячит Кебрион, возница Гектора, который пытается вывести колесницу из свалки. Сам наследник стоит за ним, отбиваясь от ахейцев длинным копьем.

Патрокл нагнулся и схватил валяющийся под ногами камень с кулак величиной. Он прищурился, сжал в руке его шершавые, угловатые бока и прицелился. Через мгновение Патрокл размахнулся и швырнул его с силой, от которой хрустнули сухожилия в плече. Камень ударил Кебриона между глаз, раздробив кость и сорвав клок кожи со лба. Удар был так силен, что глаза царевича выскочили из орбит, повиснув на тонких ниточках. Сын Приама рухнул вперед, запутавшись в поводьях, а лошади поскакали, волоча его тело по пыли(3). Кони вскоре увязли в плотной мешанине боя. Они бесились и хрипели, кося налитыми кровью глазами, но дальше не шли.

Ахейцы окружали. Гектор соскочил с колесницы и выставил копье перед собой. Он не даст утащить тело брата, хоть и не ставил его при жизни ни во что. Не ровня будущему царю сын пастушки. Патрокл схватил Кебриона за ноги, а Гектор, положивший копье, за голову. Они так и тянули его каждый на себя, пока не подоспели мирмидоняне и не уволокли мертвого царевича в гущу своего войска. Его разденут догола, не гнушаясь даже хитоном, испачканным чужой кровью и потом.

Свалку, настоящую свалку напоминала эта битва, где не было ни строя, ни порядка. Все поле боя состояло из мелких стычек, где сражались небольшие группы воинов, а то и вовсе из поединков один на один. Эвфорб, сын Панфоя, подкрался к Патроклу сзади и ударил. Его копье вошло в спину ниже лопаток, пронзив бронзу доспеха. Видно, попало оно прямо туда, куда уже раньше пришелся какой-то удар, и где ослабло крепление чешуи. Патрокл пошатнулся и начал пробираться назад, под защиту своей пехоты, но не тут-то было. Гектор, увидев, что он убегает, догнал его и всадил копье в живот, пробив почти насквозь. Мирмидонянин застыл на мгновение, а потом медленно упал на колени и завалился набок. Царевич наступил ногой на его грудь, выдергивая острие, и глумливо произнес.

— Что, — сказал он, — женщин наших хотел сделать рабынями? Слышал я, как вы на Лесбосе порезвились и в городах Мисии. Это тебе за них!

— Не ты меня победил, — прохрипел Патрокл.

— Зато именно я отрежу тебе башку и надену на кол!(4) — злобно оскалился Гектор. — Ты, сволочь, Сарпедона убил, и теперь от меня ликийцы уходят. Мог бы, и второй раз убил бы тебя!

Так он сказал, но Патрокл его уже не слышал. Он умер.

— Тащите его в Трою! — заорал Гектор. — И доспех с него снимите! Я его сам надену. Хороший доспех, богатый. Пусть данайцы полюбуются на него. Они-то уж точно знают, чей он.

1