Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

— Мой отец ты, — захохотал я. — Это я знаю точно. А вот насчет матери не знаю. Она точно не была богиней?

— Твоя мать? — мечтательно посмотрел куда-то вдаль Анхис. — Да, она была богиней. Мне никто не заменит ее. Пойдем ужинать, сын. Ты скоро уйдешь. Только боги знают, увидимся ли мы вновь.

* * *

— Кто это сделал? — черный от горя Ахиллес сидел у тела того, с кем дружил с самого детства.

— Гектор, — коротко ответил Неоптолем, его сын, которому едва исполнилось шестнадцать. Это был его первый поход.

— Ты сам видел? — спросил сына Ахиллес.

— Видел, — кивнул тот. — Троянец хотел увезти тело и надеть его голову на пику. Менелай и Аякс еле-еле отбили Патрокла.

— Я ему сердце вырву, — Ахиллес встал, пошел в свой шатер, а потом заревел. — И все это проклятое племя изведу! Автомедонт, доспехи неси! Проклятье! Он же мои доспехи забрал! Ладно, я тогда Патрокла панцирь надену. Он не сильно хуже.

Троянцы вновь сделали вылазку, и теперь уж Ахиллес не стал отсиживаться в лагере. Словно хищный волк рыскал он по полю боя, выискивая сыновей Приама. Он уже убил Троила и Пилея, но ему все было мало. Он искал Гектора.

Троянцы лезли на ахейский лагерь с отчаянием обреченных, и ахейцы отвечали им тем же. Казалось, они спешили поскорее закончить все это, пока еще есть еда, а голод и зима не начнут убивать их быстрее, чем любой враг. Сражение вновь развалилось на множество поединков и дошло до реки Скамандр, в воды которого загнали немалый отряд троянцев. Ахиллес метался вдоль берега, но так и не находил того, кого искал. Зато увидел царевича Ликаона, которого уже пленил один раз и пощадил, продав в рабство.

— Опять ты! — заревел он и могучим ударом кулака отправил того в реку. Троянец потерял и копье, и щит, и теперь плескался в воде, едва не захлебнувшись после удара.

— Пощади! — промычал Ликаон, еле шевеля разбитыми в кровь губами. — Я только дюжину дней назад из плена вернулся.

— Ты же Гектора брат! — хищно оскалился Ахиллес. — Не стану я тебя больше щадить! Поганое семя! Гнилая кровь! Всех перебью!

— Да я не брат ему! — испуганно завизжал Ликаон. — Моя мать — Лаофоя, младшая жена! Пощади! Выкуп богатый дам за себя!

— Сдохни, — свирепо выдохнул Ахиллес и погрузил меч в его шею.

Он посмотрел на кровь, что толчками била на тонкий хитон царевича, а потом толкнул его ногой, опрокинув в воду. Он так пока и не нашел того, что искал.

В тот день троянцам удача изменила. Их изрядно поколотили, ведь войско таяло каждый день. Отряды царьков Вилусы, Лукки и Арцавы уходили домой, похоронив своих вожаков. Биться без них они отказывались наотрез. Потрепанное троянское войско почти уж втянулось в ворота, как вдруг Ахиллес увидел Гектора, который уходил последним с поля битвы. И на нем сиял его собственный, Ахиллеса, доспех.

— Да чтоб я провалился! — заорал Ахиллес и погнался за Гектором со всех ног. — А ну, стой, сволочь! Стой, если не трус! Я тебя на бой вызываю! Только ты и я! Назад все! Он мой! Кто в него стрелу пустит, я на части порву! Сто-о-ой!

Гектор, который уже почти дошел до городских стен, услышал его крик и повернулся в недоумении. Последние отряды втягивались в ворота, которые вот-вот закроются, а со стены криком кричала мать Гекуба, умоляя его зайти в город. Царь Париама, который вторил ей, бил кулаками по камню стены и давился бессильными слезами. Немыслимо оставаться за воротами одному, когда все войско уже в городе, но Гектор остался. Он так и стоял, спокойно наблюдая, как ахейцы бегут прямо к нему. А впереди всех бежит Ахиллес, лютый враг, лучшего друга которого он вчера убил. Царевич стоял, не слушая криков, и Скейские ворота затворили, набросив толстый брус на петли. Воины не впустят в город врага, даже если сына царя вдруг посетило боевое безумие, и он решил сразиться со всей армией один.

— Гектор! — шептал Париама, у которого пересохло в горле. — Гектор! Сынок! Да что же ты делаешь? Неужто боги помутили твой разум! — царь пришел в себя и заорал. — Да беги ты, олух! Мы тебе западные ворота откроем! Беги, я сказал!

Гектор, словно очнувшись от наваждения, вздрогнул и огляделся по сторонам. Узкий рукав дороги, которая огибала Трою, пролегая между стеной и крутым обрывом, уже вовсю наполнялся ахейцами. В них полетели стрелы и камни, но они тянули жадные руки к Гектору, тому, кто избивал их в каждом бою, оставаясь неуязвим в своей бронзе.

— Убью-ю! — ревел Ахиллес, который бился полдня, но как будто ничуть не устал. Свирепая сила, которой был наполнен этот воин, била таким жутким, ярким огнем, что Гектор сделал то, чего не делал никогда в жизни. Он побежал. Побежал так, что Ахиллес, куда более быстрый и худощавый, едва смог догнать его прямо у тех ворот, что вели к берегу реки.

— Стой! — сказал Ахиллес, но Гектор уже никуда не бежал. Напротив, он занес копье для броска, и Ахиллес, не снижая хода и хохоча во все горло, отбил его в полете щитом. Он бросил в ответ свое, и Гектор ушел в сторону. Он все же был отменным воином.

Царевич закрылся щитом и вытащил меч, приготовившись к атаке, и это стало его ошибкой. Ахиллес в три прыжка добежал до своего копья и, оскалившись, встал перед Приамовым сыном.

— Удрать хотел, сволочь? — спросил Ахиллес. — После того как Патрокла убил?

— Давай договоримся, — прохрипел Гектор, грудь которого поднималась в бурном дыхании. — Тот, кто убьет другого, возьмет себе доспехи, а тело отдаст, чтобы его похоронили достойно.

— Это и так мои доспехи! — зло выплюнул Ахиллес, короткими, точными ударами копья загоняя Гектора к краю обрыва. — И я ни о чем! С тобой! Договариваться! Не буду! Ты над другом моим хотел поглумиться! А я поглумлюсь над тобой!

Как бы ни был Гектор умел, но шанса против искусного копьеносца у мечника почти нет. Только если отрубить наконечник, но Ахиллес такой возможности ему не