Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

спящему человеку. Наоборот, спиной чувствовалось, как вздымается его грудь. Хватка ненадолго ослабла – ладонью Рэннё провел по талии Джэу, а от последующего прикосновения к бедру она и вовсе вздрогнула. Тут же встрепенулась, и вскакивая, запуталась ногой в антаравасаке.

«Вот же… монах ракшасов! Что он о себе возомнил?!»

Она зло дернула ткань на себя, собираясь одеться, но тем самым открыла всего Рэннё. Тот ничуть не смутился. Напротив, с ленцой перекатился на спину, развалившись на расстеленной чубе, и заложил руку под голову, устремляя взгляд в рассветное небо:

– Осла узнаешь во время езды, а женщину…

– Хватит! – с возмущением оборвала его Джэу. – Порой мне кажется, что тебя зря научили читать и пустили в библиотеку гомпа, или где ты там нахватался своих премудростей.

– А мне кажется, что тебя зря не научили читать. Глядишь, не была бы такой.

– Какой? Несговорчивой? Извини, кушог, меня это не прельщает. Я не такая, как прочие работницы Икхо, которые благоговеют и трепещут под взглядами воинов.

– Это я уже давно понял. Но интересно было проверить.

– Что? – Она недоуменно замерла, не закончив с узлом антаравасаки. – Проверить?

– Все же вопросов к тебе, Джэу, у меня накопилось достаточно. Но лишь благие тэнгри вправе судить по справедливости. Или пресветлый Бермиаг. Хочешь ты этого или нет, но до Пхаяти мы дойдем. Не одним путем, так другим. Ведь путешествие есть не что иное, как возвращение.

«Да ракшасовы же потроха!» – мысленно ругнулась Джэу и прибавила сверху еще парочку неблагозвучных слов.

– Если ты закончила с одеждой, то присаживайся, воздадим тэнгри молитву, а затем отправимся к мосту.

Зло сопя, Джэу расположилась чуть поодаль от Рэннё и уставилась на реку. Молиться она не собиралась, лишь по привычке сделала вид, что шевелит губами. Воды Ярланг успокоились и неспешно шуршали, задевая прибрежные камни.

«Лобсанг был прав. Без талых снегов и льдов реку и впрямь можно перейти вброд. Не тут, где она раздвоилась на рукава, а выше. Когда с Хиён мы шли здесь, Ярланг действительно была такой, как теперь – спокойной и неторопливой. И да, тогда тоже было утро».

Мысли устремились к необычной женщине, что вырастила ее. Хиён дала Джэу возможность выжить, а еще кров, пищу и… бесчисленные поручения. Такова была плата, с которой Джэу никогда не спорила. А еще ярмо, которое душило.

– Знаешь, кушог, – произнесла Джэу, когда с губ Рэннё сорвались завершающие молитву слова. – Я тоже вспомнила одну мудрость.

– Удиви меня.

«Хиён часто говорила это…»

Джэу обернулась к Рэннё:

– У монастыря только крыша золотая.

– Что? – Он аж вдохом подавился. – Ты откуда это взяла?

А Джэу не стала отвечать – пусть теперь он думает, что хочет. Она подобрала с земли чубу, накинула ее на плечи и двинулась в сторону моста.

Рэннё больше не допытывался. А Джэу лишь удивлялась тому, как он вчера носился по этому скалистому дикому берегу, где так легко можно было подвернуть ногу или угодить ступней меж камней. Он наверняка и теперь мог бы бросить ее и легко убежать вперед, но почему-то продолжал брести чуть позади. И взгляд его жег лопатки даже сквозь чубу.

Когда, наконец, показались оборванные веревки, которые болтались на ветру, привязанные к уцелевшим столбам, Джэу уже проклинала все на свете: и чубу, в которой сопрела, и отбитые на ногах пальцы, и день, когда согласилась вести лаосцев через горы. К слову, их она как раз и увидела. Но гораздо дальше от обломков моста. Очевидно, они таки провели лунный день на той поляне с поваленным бревном, где делали привал, а утром перешли по броду и теперь двигались вперед по направлению к озеру Тхайпул.

Солнце слепило глаза, и Джэу, прикрываясь ладонью, насчитала шесть фигур. Пересчитала еще раз – все равно шесть. Крупного силуэта Кима и тонкой Мэйлинь не хватало.

«Они ушли дальше? Отстали?»

Джэу оглянулась назад и по сторонам, а потом бросила обеспокоенный взгляд на Рэннё. Тот продолжал хранить молчание, но зашагал быстрее. Совсем скоро они нагнали остальных – идти по тропе было не в пример легче, чем по скалистому побережью. Да к тому же путники почему-то замерли на месте и не двигались.

– Лобсанг! – негромко окликнул Рэннё брата.

Все вздрогнули и резко обернулись. Лобсанг скупо улыбнулся, облегченно выдохнув, но эта мимолетная радость тут же перекрылась тенью беспокойства. На мрачных лицах лаосцев и вовсе читался откровенный страх. Лхамо цеплялась за рукав Цэрина, второй рукой сжимала свой топор, который каким-то чудом не унесло рекой. Цэрин кивнул Джэу и Рэннё в знак приветствия и быстро отвернулся, уставившись куда-то за валун. Джэу только и успела, что отметить странный перламутровый блеск, появившийся в его седых волосах. А затем она увидела уродливый огрызок руки, что виднелся из-за валуна, и побуревшую от запекшейся крови траву.

Глава 28. Цэрин

Чужеземцам сложно понять, как в Тхибате уживаются одновременно и монахи различных гомпа, и колдуны бон. Разве не являются они конкурентами друг для друга в глазах местного люда? Мне и самому потребовалась много времени, чтобы разобраться. В монастырях совершенствуют душу и тело, укрепляют ла, развивают знания в одной из четырех важнейших наук. Колдуны бон же, или как их называют – нгаспа, считаются более искусными в обращении с демонами и прочими зловредным сущностями, которые насылают напасти и болезни, а также мешают людям или душам обрести покой.

«Записки чужеземца», Вэй Юа́нь, ученый и посол Ла́о при дворе правителя Тхибата

– Идем, – бросил Цэрин и потянул Лхамо за руку. – Им уже ничем не помочь. А нам лучше тут не задерживаться.

Она послушно последовала за ним, отвернувшись от страшной картины, открывшейся перед ними, но губы ее продолжали шевелиться, бормоча молитву. Вслед за ними по тропинке потянулись и прочие, обходя по большому полукругу место кровавого побоища. Два старика-паломника, что так спешили обогнать их странную компанию, закончили свое путешествие ужасным образом.

– Уверен, что это ракшасы? – глухо отозвался Чжиган.

– Да, он верно говорит, – ответила вместо Цэрина Лхамо, передергивая плечами. – Хоть зловоние, что обычно сопровождает их, уже улетучилось, но ни один дикий зверь не станет так глумливо терзать тела, раздирать на части, словно пытаясь вывернуть наизнанку и…

Она замолчала, так как Чжиган побледнел еще сильнее и прижал ладонь ко рту.

Краем глаза Цэрин заметил, как Джэу, которая догнала их вместе с монахом-воином Рэннё, придержала Лобсанга, пропуская лаосцев вперед.

– Ким? Мэйлинь? – донеслись до Цэрина ее тихие вопросы.

Лобсанг покачал головой, а