Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

Вендетта — это про кровь за кровь, не хотелось бы в этом участвовать. Договорились, что я подожду возле портала, пока он вершит месть над Грегори. Но будет ли это так быстро?

Мы уже выходили на черных пляжах Исландии, у водопада Анхель, в пустыне Атакама, но все молниеносно — на несколько минут. Думаю, месть займет больше времени, моя темная часть подбрасывала воспоминания о мести как об искусстве. Неторопливом искусстве.

— Ты духом не спокойна, девочка, — тихий голос в моей голове, последний, от которого мне не хотелось избавляться. Подруга и разговоры, которые никому не подслушать.

— До спокойствия как до полюса пешком.

— Знаю, что ты задумала.

— Не сомневаюсь.

— Думаешь, как разорвать паутину вокруг себя. — Ядвига вздохнула. — Помни, что она крепкая, а яд нежен.

— Помню. Отдам долг и до свидания. — Еще одна толстая капля, как ленивая муха, медленно потекла вниз. — Я подозревала, что Маркус будет выпивать меня. Если бы не это, можно было бы и пропустить мимо ушей вопли Первородных.

— Он тянул время, чтобы подольше побыть с тобой.

— Вероятно. Мне с ним не плохо, но это суррогат отношений. Он устраивал бы обоих, если бы не планы Маркуса, властолюбство, жадность к моей силе.

— У людей, имеющих отношение к волшебству, все иначе, чем у обычных, — не впечатлилась подруга. — Еще найдешь себе ровню.

Ее прощальное письмо я помнила наизусть, столько раз читала. Ровню искать, на мелкое не размениваться, любить. С любовью явно были какие-то проблемы.

— Не всем в жизни нужна эмоциональная привязанность к другому человеку. Быть одиночкой нормально. Человек может держать на плечах целый мир, тихо, не подавая вида, и ему совсем не до того, чтобы быть опорой кому-то одному рядом. — Голос Ядвиги становился все тише, она отступала, давала мне пространство для мыслей. — Ты найдешь свой путь и свой баланс.

Надеюсь на это.

— Бальтазар, завтра я отдаю Маркусу долг.

Кот аж причмокивать перестал, хмуро глянул из-под полуприкрытых век:

— Иду с тобой.

— Нет, это опасно, я не знаю, что там нас ждет.

— Тем более.

— Мы уже обсуждали твои жизни и мои жизни. — Я готовилась давать отпор и заготовила аргументы. Мы раздраженно таращились друг на друга. И это не то, как хотелось провести вечер.

— Яга права, ты это знаешь, просто упрямишься, — спокойно сказал летописец.

— Где ты, бекон? Яу тебе пятак сейчас отгрызу. — Кот застучал хвостом и огляделся. Невидимый Тихон хихикнул:

— Ну-ну, поставщик шерсти, успехов.

Ненадолго стало тихо, только стук хвоста отмерял секунды до шага в неизвестность.

— Я с ней пойду, не переживай. — Летописец дерзко мазнул пером по носу кота и снова пропал. — Скользну в портал, никто и не заметит.

— И что сделаешь, если будет опасно? — Бальтазар раздраженно сцапал лапой воздух, не попал. — Ты же наблюдатель.

— Я уже не раз нарушал правила.

Например, отдал свой ремень, чтобы связать лапы Баюна. Помню.

— Все, хватит. Я иду с Маркусом, ты оберегаешь дом и занимаешься своими кошачьими делами — спишь, а потом снова спишь. Если меня не будет дольше четырех часов, звони Тохе, говори, где я. Понял?

— Понял, что мне не помешает «Каберне Котиньон». Такое еще не придумали, с валерьянкой?

Почесала его за ухом, даже не фыркал. Потом добавил со вздохом:

— Ох, Ягуся, хвостом чую — наприключаешься, костей не соберем. Ты только вернись.

Если бы я знала, насколько он окажется прав…

* * *

Маркус выглядел не просто сосредоточенным, он превратился в нечто аккумулированное, собранное настолько, что, казалось, кинь в него камешек — отскочит, как от скалы, а может, и расколется. Он складывал в карманы небольшой арсенал холодного оружия, и я, вооруженная одним лишь саксом, одобрительно провожала взглядом каждый из ножей.

— Нужны подробности. — Мой голос нарушил абсолютный порядок и мрачно-торжественную обстановку. — Ты ничего толком не сказал.

— Зайдем. Прикончу. Выйдем. — Маркус проверил шнуровку на ботинках и накинул зимний кожаный бомбер.

Он правда считает, что этого достаточно?

— А план «Б» есть? Вдруг что-то пойдет не так?

— Я импровизирую, ты стоишь подальше, затем уходим.

Потрясающе, он решил сразить врага самоуверенностью. Пистолет из прикроватной тумбочки занял место за поясом, а ответов было слишком мало.

— Ты берешь арсенал. Нельзя кинуть в него что-то магическое вместо ножа или пули?

— Видела, чтобы я когда-нибудь так делал, Джьянина?

— Нет, но…

— Ты фильмов насмотрелась, а как там в твоем Лукоморье колдуют, мне совсем непонятно.

Маркус наконец-то взглянул на меня, оглядел с ног до головы и одобрительно кивнул: лыжный костюм, шапка, теплые ботинки — не на курорт собрались. Проверил, надежно ли мой нож держится в ножнах на поясе, но я запросто справилась без него. Похвалил и неохотно добавил:

— Магия требует концентрации, любое действие. Не делаем мы на бегу фаерболы, а я вообще не умею. Ты знаешь, в чем мой навык. Колдун сначала человек, а потом умения. Проще и разумнее пристрелить, не дожидаясь, пока закончит заклинание или сосредоточится для ментальной атаки.

Наверное, поэтому они действуют на расстоянии, чтобы пуля не долетела, пока свои делишки обстряпывают и бухтят над книгами.

— Почему сегодня день лучше, чем вчера?

— Я узнал, что защита его укрытия по некой причине ослабла, а значит, он потерял бдительность или потратил много сил на другое.

Маркус натянул на уши черную шапку, подошел ближе.

Привычное покалывание у основания черепа, жар и тут же ледяные иглы, и наоборот. Самая нелюбимая часть. Волнения в Маркусе не наблюдалось, а казалось бы — столько десятилетий ожидания. Действительно, месть холодная, как и его глаза. Обсидиановые склеры отражали свет. Почти космос.

Губы к губам, сила из глубины тела поднималась уже привычно мощно, неторопливо; открывались двери-заслонки для темной энергии воительницы, и она текла толчками в ритме пульса и героической песни.

С каждым разом эта песнь звучала все увереннее.

— Спасибо, — шепнул Маркус и на мгновение прижался лбом к моему лбу. — Пора.

Движения скупые, четкие; слова — мощные, резонирующие. Стена привычно пошла светящимися трещинами, паучьей сетью. Я встала рядом, чтобы одновременно шагнуть в портал. Рисунок распался, разлетелся вдребезги, как разбитая тарелка, сильнее обычного, злее. Сердце ухнуло в пропасть, Маркус дернул