Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

— Я прятал иглу в нашем мире, думал, самый хитрый, всех обойти смогу. Готов был объехать весь мир от Смородины до Эвереста в поисках места получше. В идеале — отдать злато и царство. Но никто не сменит меня, и даром не нужна Пустошь.

Мы следили за змеей, она доползла до подножия дубка и свилась в кольца. Ощущение необратимости сдавило мне грудь.

— Я должен был прийти сюда. Прийти раньше. Ты свидетельница в моем деле, где я исполняю приговор себе.

— Зачем… Зачем именно мы здесь? — Где бы это «здесь» ни было.

Кощей потянул меня выше, встал вплотную к змее, протянул руку, и она ударилась о ладонь уже тростью. Каменистая почва разошлась возле ног, открыв серебряный ларец. На крышке была выбита та «матрешка», над которой мы посмеивались. Яйцо, утка, заяц. Кощей поднял крышку. Из всех изображений внутри было только яйцо. Прозрачное, как хрусталь.

Понимание пришло из глубин памятей мягким отголоском, из тех, что не шарахают по голове внезапно, а как будто ты просто вспомнил то, что слегка забыл. Кощей привел меня в сердце сказочного мира. Если ось миров — Дуб — была в центре, то сердце — чуть поодаль, за непреодолимыми ребрами сказочных наслоений. Вокруг нас вода и земля — основа. Дубок за растения, заяц — за животных, утка — за птиц.

Отыскать путь в это место безумно сложно, в него может привести только сердце того, кому нужнее всего.

— Знаешь, почему яйцо? — спросил Кощей.

— Зарождение, возрождение.

— Верно. — Он прижал острие иглы к вершине яйца, и она погрузилась внутрь. Бросил яйцо в ларец, захлопнулась крышка, закрылся землей страшный клад. — Мы с тобой муравьишки. И мы больше не отыщем это место.

— Ты сдаешься? Недавно в пещере ты… — Я замолчала, до боли сжав зубы. Хотелось кричать, и ударить его, и снова, просто от бессильной злости, потому что…

Да потому, что я чувствовала то же самое, но природное упрямство и желание сделать по-своему двигают вперед не хуже здоровых крепких ног! На упрямстве можно мир прогнуть под себя.

— Не сдаюсь, мы все равно выторгуем условия получше, и я снесу голову этому первородному пережитку в хламиде. Но идти мне больше некуда. Буду жить на два мира, пока есть кто-то хороший в каждом дне.

— Ты как будто в порядке, — недоверчиво сказала я, рассматривая этого незнакомого-знакомого Кощея. — Думала, окончательно с катушек съехал.

— Наоборот, кое-что встало на место. То потерянное воспоминание не давало мне покоя, я бегал за своей тенью, не знал, что потерял, это жрало меня изнутри. Сегодня нашел осколок себя.

Да, не я одна стаптываю железные сапоги, здесь у каждого свой сложный путь.

Затерянный остров, хранитель души Бессмертного, отпустил нас легко, и мы никогда не найдем его ни на одной карте.

Морок недоверчиво фыркнул пламенем из ноздрей, немного подумал.

— С сегодняшнего дня не маленький и не глупый? Прокачался? — Копыто ударило о камень, высекло искру.

— Слегка, — подмигнул ему Кощей. — Обнимемся и порадуемся?

— Но-но, костлявый, мы не настолько близки. — Морок делано отвернулся, но глаза довольно блеснули. — Подвезти или ты сам?

— Подбрось до Нави, будь любезен.

* * *

Мы пробыли на островах дольше, чем ощущалось.

Глухая ночь стояла на предрассветном пороге и вот-вот собиралась сдать свои полномочия. И мне пора было возвращаться в обычный мир на работу, на учебу. Как будто ничего нового не случилось, как будто одна человеческая жизнь не стала полной собственностью ООО «Лукоморье». Но я медлила, и Кощей стоял, такой же хмурый, как зимние волны моря.

С каждым шагом, с каждым заданием мы были дальше сами от себя, из отражений смотрели чужие старческие глаза, и молодость осталась где-то в другом костюме. Это реальность или сон, можно ли иначе хоть немного?

Во тьме, чуть рассеянной светом, отраженным от снега, черты Кощея играли реквием по человеческой жизни. Мы спускались во мрак все глубже и отращивали в себе что-то новое, подстраиваясь под обстоятельства. При этом упорно верилось, что все не зря.

Мороз вдарил, будто кто-то повернул рубильник, — резко, без объявления, пар изо рта на лету замерзал. Выстуживались мысли, легкие и тепло из тела. Морок встряхнулся, под шкурой замерцали красным сосуды, под копытами образовались лужи. Хотите правду? Я его обожаю! Этот конь просто нечто, ходячая загадка. Ответы про него мы вряд ли получим, а было бы интересно. Морока легко можно представить машиной, созданной по секретным технологиям, с реактором и способностью нестись сквозь пространство-время.

Из гостевого домика вышел Каз, тихо закрыл дверь, махнул нам рукой и потрусил к избе, отчаянно сквернословя на любимом итальянском. Всем холодно, чего уж так экспрессивно реагировать? Теплолюбивые демоны в сугробах, ну да. Интересно, если бы мы битву проиграли, они бы тут перемерли от холода?

— Ну, как Елена?

Я поставила метлу в ступу и подула на озябшие пальцы, не торопясь отвечать на вопрос Каза. Изольда сияла новогодней елкой — недавно развесила в ней гирлянды на батарейках, было по-зимнему уютно и светло. Скатерть исправно подавала вкусняшки.

— Нахальная, — коротко ответил Кощей и засобирался.

— Погоди ты. — Казимир сцапал кружку с обжигающим кофе и жадно приложился. — Озарения поймали? Задания выполнили? Босса уровня прошли?

— Можно и так сказать, — пожал плечами Кощей, в дверях обернулся: — Насте привет. Скажите, что ее предназначение рядом.

Мы с Казом задумчиво смотрели на закрытую дверь. С улицы послышалось:

— Морок, волчья ты пасть, травяной мешок, погнали домой.

— Все равно ты позер, Андрюха.

И все стихло.

Трехрогий подвинул мне по привычке кружку, а я по привычке взяла. Обсуждать загадочные слова про Настасью не стали. Потом спрошу.

— Плохо дело, раз заставлять говорить приходится. Ты смотри, веснушка, навыки допроса у меня никуда не пропали, просто я их на друзьях не применяю, — усмехнулся Каз. — Змея пришлось бить?

— Хозяин царства был в отъезде. Квест выполнили, награда — поражение, — покладисто отрапортовала я и глянула в черное зеркало кружки, где красиво бликовали огоньки. От молчания реальность не станет менее удручающей: Кощея, как в сказке, оплели нерушимыми цепями, их не увидеть и не