Хроники Великих Магов. Абрамелин - Алексей Евгеньевич Аберемко

– Нет, есть человека, это злодеяние, так как у него есть бессмертная душа.

– А когда человек человека убивает, это злодеяние?

– Если не по закону, то злодеяние.

– Кто же законы придумывает?

– Бог, посредством Святой Церкви. У животных нет души, поэтому Закон Божий им неведом и недоступна жизнь вечная.

– Значит, когда наша душа возносится, там нет животных? – огорчился мальчик. – А растения есть? Из чего райские кущи сделаны?

– Там специальные растения, райские.

– У них тоже есть душа? Как они в Рай попали?

– Нет, души у них нет. Они созданы уже в Раю, – Генриха уже начала утомлять эта тема, – посмотри, как красиво вокруг, какие величественные скалы!

– А растения живые? – не унимался Симон.

– Живые, – не чувствуя подвоха ответил Инститорис, – они растут, корни – их рот.

– Почему же растения тогда «что»?

И так продолжалось всю дорогу.

Генрих ехал к своей давней знакомой, ещё по Шлетштадту, Катарине фон Штетенкорн, аббатисе монастыря цистерцианок. Оставлять при себе сына осуждённой ведьмы было немыслимо, хотя она и призналась перед казнью, что Симон был зачат по женской слабости с христианином, без участия Диавола. В мужских монастырях нравы суровые, пусть мальчик поживёт у цистерцианок, пока история с его матерью не забудется. Через несколько лет Симон примет обет, и Инквизитор возьмёт его в воспитанники.

В Шлетштадте Катарину и Генриха свело общее горе. Вернее, горе было у каждого своё, но причина похожая: у них в один день умерли матери. Смерть отца Генрих воспринял едва ли не с облегчением. Все заботы по организации похорон взял на себя брат Генриха, Карл, сам он только присутствовал на отпевании и погребении. Мать же, хрупкая, тихая Хенни Крамер, была из того особенного вида близких людей, незаметно отдающих себя родным. Когда они рядом, особого внимания на это не обращаешь. Они, как солнечный свет, только когда он скрывается за тучей, понимаешь, что стало холоднее, краски померкли. Только когда мать умерла, Генрих почувствовал, как её любил всю свою жизнь. Ему тогда исполнилось девятнадцать лет, Катарине – семнадцать.

Ни на отпевании, ни на похоронах молодые люди встретиться не могли: богатую Еленчу фон Штетекорн отпевали и хоронили в монастыре Конк, Хени отпели в маленькой церкви Святой Фе Аженской и похоронили на кладбище перед ней. Сначала , уже еле сводящий концы с концами Карл, предложил похоронить мать в её родном селе, но узнав стоимость найма телеги, отказался от этой идеи.

Встретились Катарина и Генрих на службе в Церкви Святого Георга, на которой было заказано поминание усопших сорок дней назад женщин. Генриху, уже начинавшему работать в Пробстве, по велению Отца Фарамона, служба не стоила ни пфеннига. После службы к молодому Крамеру подошла богато одетая девушка:

– Я видела, как Вы плакали в церкви. Эта женщина, Хенни Крамер, была Вашей Мамой?

Генриху было неловко, что его заметили за столь неподобающем юноше занятием. Он собирался грубо отшить приставучую нахалку, но увидел на её открытом приветливом лице следы недавних слёз и просто ответил:

– Да, она была моей мамой.

– Пойдёмте, прогуляемся. Не хочу домой идти, – предложила девушка.

Они прошли по улицам Шлетштадта, потом, ища уединения, поднялись на городскую стену. Это сооружение, хотя и призвано было защищать город от вещей неприятных, вроде нашествий супостатов, но и не допускало в город освежающий ветерок, столь желанный в летнюю жару. Здесь же этот озорник резвился вовсю. Он не только охлаждал нагретое солнцем тело Генриха, но и направлял мысли юноши в приятное русло, когда обрисовывал изящные формы тела девушки, прижимая к ним лёгкое платье.

Молодые люди устроились на широких каменных зубцах стены. Катарина рассказывала интересные истории про знакомство её родителей ещё в Силезии, во времена Гуситских войн. Мама её была дочкой рыцаря, а отец – рыцарем и врачом. Как погиб её дедушка, а отец спас маму от разбойников. Уважая Веру молодого монаха, дочка и внучка рыцарей не упомянула, на чьей стороне воевал её отец.

Генрих про свою маму таких романтических историй рассказать не мог. Он помнил нелепые деревенские сказки, которые рассказывала Хенни перед сном ему и Карлу. С какой тёплой грустью вспоминала мать глупые истории из своего сельского детства. Только теперь истории не казались глупыми, а сказки наивными. От них веяло добром и покоем.

Генрих и Катарина потом виделись ещё несколько раз. Не специально, просто, в одном городе все люди со всеми время от времени встречаются. Если, конечно, это не такие мегаполисы, как Флоренция или Рим. Встретившись на улице, молодые люди взахлёб рассказывали друг другу свои немудрящие новости, как будто были знакомы уже не один десяток лет. Та встреча на городской стене как-то объединила, спаяла их души.

После смерти жены, отец Катарины Рейнмар фон Штетенкорн, принял предложение Кёльнского Университета стать профессором медицины, и они уехали. Когда Генрих сам приехал в Кёльн, он искал подругу. Её отец отказался встречаться с монахом, но Крамер не отчаялся. Можно прожить всю жизнь в одном городе тихо и скромно, делать прилежно своё дело. Потом, когда тебя не станет, не обязательно умрёшь, просто переедешь в другой город, о тебе повспоминают немногочисленные родственники и знакомые, а родственники родственников и знакомые знакомых, уже говорить не станут. Чем человек ярче и интересней, чем больше совершает заметных поступков, тем больше шлейф слухов, который тянется за ним.

Катарина была очень яркой и очень интересной. И поступков, как оказалось, насовершала достаточно, чтобы о ней говорили. Девушка вела довольно активный образ жизни, она посещала светские мероприятия, благо дворянский титул позволял, совершала длительные конные прогулки в компании таких же молодых людей, среди которых были даже опоясанные рыцари. Компания даже иногда совершала длительные путешествия. Они ездили во Флоренцию и в Прагу. Отец не поощрял такой образ жизни, но с взрослой своенравной дочерью ничего не мог поделать.

Через несколько лет развлечений пришла расплата: Катарина родила вне брака дочь. Кто отец, девушка упорно скрывала. Когда малютка немного подросла, блудная дочь оставила её на попечение дедушки и от позора уехала в монастырь, в Трент.

С тех пор минуло много лет, истории молодости, волей-неволей, стали меркнуть в памяти, но полностью не исчезли, просто спрятались в какой-то укромный уголок. Посещая с официальным визитом монастырь, который без всякой фантазии назвали Трентский Монастырь цистерцианок, Инститорис заметил в аббатисе знакомые черты. Хотя золотистые волосы скрывал апостольник191 , фигура ничуть не потеряла девичьей стройности, просто грация сменилась величавой осанкой. Лицо тоже сохранило свои черты,