Одержимый - Ли Бардуго

Выйдя из библиотеки, Алекс вновь взяла книгу Альбемарле и написала: «Как избежать вампиров, документальная литература», но потом заколебалась. Почему библиотека выдала информацию о вампирах в целом, когда она спрашивала конкретно о Лайнусе Рейтере? Оставив книгу Альбемарле открытой, Алекс вернулась к круглому столу, где лежала «Демонология» Китчера. В указателе Рейтер не значился, и она заглянула в конец книги.

Протокол вел: Филипп Уолтер Мерриман, Окулус, 1933 год.

Присутствовали:

Ниже перечислялись участники вместе с названиями обществ. Рядом с «Черепом и костями» значилось: Лайонел Рейтер.

Итак, он здесь бывал. Пусть под другим именем, но приходил сюда, в этот дом, под крышу «Леты». Может, в то время он был смертным? Или в одно из обществ, в сам Il Bastone пробрался демон, но никто ничего не заподозрил. А дата? 1933. Через год после постройки Стерлинга. Неужели кто-то в самом деле совершил первое паломничество в ад? На это намекалось в книге? Кто-то узнал о Проходе, и жаркий спор о философских гипотезах на самом деле затрагивал вполне реальные возможности путешествия в потусторонний мир?

И если демоны питались людьми, их счастьем, болью или даже кровью, то, возможно, здесь стоило учитывать еще какую-то переменную? Алекс вспомнила состарившуюся раньше времени Марджори Стивен с молочно-серыми глазами. Может, яд здесь вовсе ни при чем, а в деле замешан Рейтер? Или поразвлекся еще какой-нибудь демон? Посмеялся над ними, используя Священное Писание? Если бы на шее у профессора Стивен или декана Бикмана обнаружились раны, Тернер бы сказал. Впрочем, до сегодняшнего вечера Алекс не подозревала, что вампиры существуют. Что еще может скрываться там, в темноте?

Поднимающаяся паника грозила ее задушить. Алекс подумала о прилежных молодых людях из состоятельных семей, обсуждающих мораль и бессмертие, ведших споры о семантике, пока монстр наслаждался их гостеприимством. «Потому что все мы – кучка любителей». Члены «Леты» притворялись, что знают счет, когда на самом деле не имели понятия даже о правилах игры. Однако этот дом и библиотека все еще могли ее защитить.

Еще после трех запросов Алекс понемногу начала успокаиваться. Из книг, найденных на английском языке, она составила список советов о том, как можно противостоять демонам и вампирам, связанных по большей части с использованием соли. Согласно просмотренным книгам, колья, обезглавливание и огонь убивали практически всех, а вот кресты и святая вода зависели от веры того, кто ими пользовался, и давали скорее мужество, а не реальную защиту. Чеснок помогал бороться лишь с отдельными видами суккубов. Зато обереги не подводили, что радовало. И Алекс отыскала в оружейной широкий ажурный воротник, сотканный из крошечных кристалликов соли, изготовленный еще в колониальные времена, который можно было аккуратно убрать под рубашку.

* * *

Спать она легла в спальне Данте, под голубым бархатным балдахином, и во сне играла в крокет на лужайке Лайнуса Рейтера. Трава под босыми ногами была мокрой, и Алекс видела просачивающуюся между пальцами кровь.

– Занятно, – с улыбкой прошептал он, во сне превращаясь в Дарлингтона в белом костюме со светящимися золотыми рогами. – Здравствуй, малышка. Ты пришла, чтобы стать моей закуской?

Позади него был уже не «Свитвелл», а увитый плющом «Черный вяз», отчего-то казавшийся еще более одиноким, чем дворец вампира на холме.

Алекс скользнула внутрь, точно зная, куда идет; вперед ее влекло уже знакомое странное принуждение. Комнаты казались больше, тени в углах стали глубже. Алекс поднялась по лестнице в бальный зал. Там в центре круга сидел Дарлингтон – ее Дарлингтон, каким он был в ту ночь, когда исчез из Розенфельд-холла, красивый, человечный, в длинном темном пальто и потертых джинсах. В окно она видела демона с загнутыми рогами, стоящего на лужайке среди разбросанных приспособлений для игры в крокет, который смотрел на нее снизу вверх золотыми глазами.

– Вас двое, – проговорила Алекс.

– Так и должно быть, – ответил Дарлингтон. – Мальчик и монстр. Я – отшельник в пещере.

– Я все видела. В воспоминаниях твоего деда. Видела, как ты пытался здесь выжить.

– Все было не так уж плохо.

– Конечно нет. – Алекс поджала губы. – В противном случае ты мог бы просто уехать.

– Когда ты стала такой мудрой, Стерн?

– С тех пор, как ты отправился передохнуть в чистилище.

– Я их слышал, – проговорил он, глядя вдаль. Глаза его казались темно-карими, цвета слишком долго настаивавшегося чая. – Слышал, как родители орали у входной двери.

– Мне стоило их впустить?

Дарлингтон резко перевел на нее яростный взгляд, в котором Алекс уловила отголоски демона.

– Нет, ни за что. Когда я унаследовал этот дом, они отключили электричество. Думали заморозить меня и таким образом заставить уехать. – Алекс видела, как поднялись, а после опустились плечи Дарлингтона; гнев спал с него, как мешковатая одежда. Теперь он казался очень усталым. – Я не знаю, как их не любить.

Сколько раз Алекс жалела, что не может испытывать к Мире только неприязнь? Или вообще ничего? В этом заключалась главная проблема с любовью: несмотря на все суровые испытания, было очень трудно разучиться любить.

– Это вообще возможно? – поинтересовалась она.

Но Дарлингтон только улыбнулся.

– Сейчас не время философствовать.

– Скажи, как до тебя добраться.

– Подойди ближе, Стерн, и я расскажу все, что хочешь знать.

Боялась ли она? Кто был перед ней – настоящий Дарлингтон или поджидающий в саду монстр? Отчасти ей было все равно. И Алекс шагнула вперед.

– Ты был там той ночью? – Она видела, как истончается защитный круг, рассыпается искрами. «Он опасен. Он не тот, что ты думаешь». – В «Книге и змее»? Ты использовал труп, чтобы сложить из букв мое имя?

– Гэлакси Стерн, – проговорил Дарлингтон, глаза его вспыхнули золотом, – я взывал к тебе с самого начала.

Алекс проснулась на промокших от пота простынях. Из раны на шее сочились бледно-розовые струйки крови.

Интересно поразмыслить, иллюстрации к каким басням Эзопа были выбраны Бонавитом для создания впечатляющих витражей. Есть ли в этом выборе некие наставления? Все зависит от понимания каждой конкретной басни. Взять, к примеру, «Волка и журавля». Жадный волк слишком быстро заглатывает пищу, и в результате в горле застревает кость. Он просит журавля воспользоваться тонким клювом и вытащить ее, обещая взамен достойную награду. Журавль соглашается, сует голову в пасть волка и извлекает кость. Но дело сделано, а награды нет. Так разве дураку-журавлю недостаточно, что волк не тронул? Традиционно считается, что мораль басни такова: «Служение нечестивым не приносит награды». Но с тем же успехом, прочитав эту историю, можно задать вопрос: «Разве не весело – обманывать смерть?»

Или