Бог безвременья - Жаклин Холланд

До возвращения детей еще несколько дней, и в пустом доме время тянется, как медленный лихорадочный сон или мучительная ломка наркомана, с той лишь разницей, что я не понимаю ее причины. Дикий голод причиняет мне неимоверные мучения, его не утолить никаким количеством пищи.

Я работаю над картиной с надгробием, но по памяти работа идет крайне медленно, к тому же голод и страх постоянно уводят мою мысль в сторону. Из окон я периодически вижу кошек. Они появляются поодиночке, бесцельно расхаживают среди деревьев, трутся выгнутыми спинами о древесную кору, мяукают. Я несколько раз пыталась заманить их в дом, но с таким же успехом на моем месте могла бы быть росомаха. При каждом моем приближении кошки тут же начинают шипеть, разворачиваются и убегают. Это так странно и унизительно. Лучше не обращать на них внимания.

В отсутствие кошек приходится охотиться. За последние три ночи я потратила на охоту, наверное, двадцать изнурительных и безрезультатных часов. Я потеряла форму. У меня нет прежней ловкости и сноровки для этого занятия. В первую ночь, в понедельник, я поймала оленя и выпила его всего до последней капли. Это была удача, но мне давно не доводилось делать чего-то столь неприятного. Я смотрела в его большие мудрые глаза и видела их глазами моих детей. Чудесными, волшебными. И, пока пила, представляла, как дети пронзительно кричат в ужасе и смятении. Зачем вы это сделали? – невинно спросила бы Одри или Октавио. Потому что не могу иначе, мысленно отвечала я, оправдываясь перед мертвым оленем и обвинявшими меня детьми. Потому что это моя природа. Потому что, нравится мне это или нет, я хищник, чудовище. Потому что уж лучше это существо, мои дорогие дети, чем вы – вы, крепко спящие во время послеобеденного сна на выстроившихся аккуратными рядами кроватках, как блюда на фуршете. Лучше ведь так, дорогие детки?

Я надеялась, что после такого пира не захочу есть по крайней мере неделю – раньше так непременно бы и случилось, – но уже к полудню среды проголодалась снова. Следующей ночью результаты были посредственными: белка и два кролика, – пустая трата калорий, ушедших на то, чтобы их поймать. Вчера вечером я не поймала никого. Четыре, а может быть, пять часов напрасно бродила по холодным холмистым лесам.

Сегодня я чистила птичью клетку в оранжерее, стелила свежую газету, а затем насыпала птичий корм в чашку для Сарджента, Тернера и Моны. Вдруг Мона внезапно разволновалась, затрепетав своими крошечными крыльями. Я стремительно схватила ее, следуя чисто животному инстинкту. Я не успела понять, что произошло, как она оказалась у меня во рту. Боже мой, я сжевала ее крохотное тельце, чтобы пара капель ее крови – сколько вообще в ней крови? унция или две? – попали мне в горло, а потом выплюнула жесткие остатки в мусор.

Когда вернутся дети, тратить по пять часов каждую ночь на охоту не получится, поэтому сегодня вечером я решила попробовать нечто иное. Я кладу в карман маленький баллончик WD-40, надеваю пальто, перчатки и шапку. До амбара Эмерсонов добрые две мили, и на улице очень холодно, но хотя бы нет снега. После воскресного снегопада снег лежал пару дней, из-за чего охотиться было особенно неприятно. Теперь почти все растаяло, кроме блеклых белых колец у корней деревьев и кустов.

В лесу меня охватывает растущее чувство тревоги. Какая часть моей жизни прошла в одиночестве в темных лесах, на темных склонах холмов, среди темных скал, возвышающихся над бурлящим темным океаном? Большая часть. Мысль о страхе казалась мне столь же абсурдной, как и человеку, который выходит на улицу при свете дня. Но сейчас я уже не так уверена в своем одиночестве.

Последние три ночи подряд мне снятся одни и те же сны, отвратительные и болезненные, и я просыпаюсь грязной и измученной, а по дому тянутся грязные дорожки следов, и задняя дверь распахнута. Что я делаю по ночам? В моих снах всегда ощущается чье-то присутствие. Был ли там кто-то со мной? Я больше не знаю, что реально, и от этой неопределенности мир, в котором я бодрствую, кажется зловещим и обманчивым. Луна надо мной, такая красивая и яркая, так похожа на тот безжалостный лунный диск в моих снах, что даже сейчас я не уверена, что она настоящая. Заунывно ухает сова, точно так же, как в моих снах.

Что, если я схожу с ума? Этот вопрос вызывает у меня смятение. Что, если я по-настоящему сойду с ума? Что мне делать? Куда идти? В какой камере с мягкими стенами, в каком заведении придется мне доживать свои дни, взывая сквозь окошко в двери к санитарам с пустыми глазами? Пожалуйста! Вы не понимаете! Я не могу есть эту еду! Мне нужна кровь! Пожалуйста, хоть капельку крови. Я ссохнусь, от меня останутся только кожа да кости, если вы не дадите мне крови! Кто-нибудь, пожалуйста, сжальтесь!

Я выхожу из леса на обширное холмистое пастбище. Перелезаю через низкий забор, за которым держат коров Эмерсоны. Их сарай где-то в полумиле к югу. Я знаю дорогу. Я бывала у Эмерсонов бесчисленное количество раз, даже в их сарае.

Это пожилая и очень милая пара, они разрешили моим ученикам заходить к ним в любое время. Каждый год я привожу детей посмотреть на коров и помогаю Мэй Эмерсон доить их. Генри Эмерсон подвозит нас на тракторе к фруктовым деревьям, где весной мы собираем вишни.

Они очень щедры. Из тех людей, которые готовы отдать все нуждающимся. Я думаю, они с радостью поделились бы со мною даже кровью своих коров. Но такая просьба показалась бы слишком странной и пугающей. Более того, сама их щедрость вызывает у меня дурные предчувствия. Злоупотребление доверием великодушных людей, которые хорошо к вам относятся, – самое непростительное из всех предательств. Я так устала находиться в таком положении: хочу творить добро – быть доброй, – но не могу, вместо этого я вынуждена лгать и обманывать, красться и красть. Как говорится, дух силен, но плоть бунтует.

Впереди меня в темноте возвышается большое здание. Земля вокруг грязная, покрытая лужами растаявшего снега. Темный дом стоит примерно в сотне ярдов, тихий и неподвижный.

Я вытаскиваю из кармана WD-40, смазываю петли двери сарая и немного приоткрываю ее, чтобы проскользнуть внутрь. В этот момент мне приходит в голову, что сегодня День благодарения. Мои ученики, должно быть, в гостях у своих родственников. Они вкусно поели, поиграли с кузенами и