Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

личных скакунов, но им мало дела до простых зверей. Старшему конюху никогда не выделяли достаточно средств, да и в любом случае покорность со стороны гаринафинов ценилась больше, чем их крепость. У него не оставалось иного выбора, кроме как сосредоточить все усилия на дисциплине. Стоит признать, он усматривал в этом опасность для льуку в долгосрочной перспективе, но ему хватало ума не говорить об этом Кудьу и его ближайшим советникам.

– Пэкьу вполне удовлетворен состоянием вверенных мне животных, – произнес старший конюх голосом, лишенным всяких эмоций. – Наша победа в долине Кири была полной и безоговорочной.

Рита пренебрежительно хмыкнула:

– Это произошло исключительно благодаря внезапности нападения и численному перевесу. Неужели ты всерьез полагаешь, что любой из этих бедолаг в бою один на один сумел бы одолеть агонского гаринафина?

Он опустил взгляд, лицо его оставалось абсолютно непроницаемым. Рита покачала головой и пошла дальше. После краткой заминки старший конюх последовал за ней.

Команды рабов-агонов суетились вокруг загонов, наполняя кормушки и грузя на носилки навоз. Двигались они при этом без особого энтузиазма и ускоряли шаг, только когда мимо проходил, поигрывая плетью, надсмотрщик из льуку. Многих гаринафинов предстояло вскоре погрузить на города-корабли великого флота вторжения, отправлявшегося к берегам Дара.

Старший конюх надеялся, что тан-волк быстро определится с выбором скакуна: его уже начинали нервировать ее оскорбительные замечания. Но Рита оказалась привередливой и отрицательно мотала головой всякий раз, когда ей предлагали очередного гаринафина. Она всегда находила какой-нибудь изъян: «Морда слишком большая… Мне форма рогов не нравится… А почему у него глаза такие красные? Ты что, совсем не разбираешься в гаринафинах?»

«Еще бы у бедняги глаза не налились кровью», – негодовал про себя старший конюх. Пэкьу неделями жестоко гонял гаринафинов, не увеличивая им порций корма. Несчастные животные переутомились и страдали от недостатка сна. Вероятно, звери чувствовали себя настолько же вымотанными, как и рабы-агоны, которые за ними ухаживали.

Они обошли уже примерно половину кораля, когда наткнулись на дремлющего старого самца гаринафина. Двое конюхов мыли его при помощи швабр из мха, периодически окуная их в корыто с грязной водой.

Старший конюх остановился и недовольно спросил:

– А этот еще что тут делает? Почему он до сих пор тут?

Оба его подручных обернулись.

– Ему сегодня лучше, – сказала женщина, почтительно кланяясь.

Мужчина рядом с ней энергично закивал. Удивительно, но женщина свободно говорила на языке льуку, хотя оба были одеты в такие же меховые лохмотья, как и прочие рабы.

– Мне плевать, что ему лучше, – отрезал старший конюх. – У него нога сломана. – Он указал на когтистую лапу, которую зверь неловко подогнул под себя. – Я же приказал вам отослать его на бойню.

– Но он непременно поправится, если за ним ухаживать как надо, – возразил мужчина. – Мы с Радией немало больных гаринафинов сумели выходить.

После побега юных пэкьу-тааса и других детей из долины Кири Тооф и Радия лишились доверия Кудьу. Хотя доказательств их причастности к побегу не было, взбешенный пэкьу разжаловал обоих и сделал рабами в Татене, отправив работать в загон для гаринафинов.

– В этом нет нужды, – заявил старший конюх. – У нас хватает здоровых гаринафинов, которые могут занять его место, и нечего попусту тратить время и переводить корм. Отправьте его на бойню прямо сейчас!

– Пожалуйста, не надо! – взмолился Тооф. – Это заслуженный боевой скакун, он очень умный и может поучить остальных.

– Опять завел старую песню, – простонал старший конюх. – Вы двое иногда ведете себя так, будто эти животные не просто скоты. Я и без того уже пошел вам навстречу, оставив в живых упрямого агонского гаринафина – бесполезного скакуна предателя-узурпатора. А теперь вы еще и калеку спасаете! Скажите, пожалуйста: «Он очень умный». Самому-то не смешно? Вообще-то, у этих тупых тварей мозгов с гулькин нос, да они им и ни к чему. Единственное, что требуется от гаринафина, – это беспрекословно подчиняться наезднику!

– Но они способны нас понимать, честное слово! Мы с Радией готовы утверждать, что в груди у этого гаринафина до сих пор бьется сердце воина…

– Довольно уже нести чушь!!! Если вы…

– Этот мне подойдет, – вмешалась вдруг Рита. – Я хочу взять его.

Гаринафин поднял голову и посмотрел в ее сторону. Покрытый шрамами и рубцами, он явно вытерпел за свою жизнь множество побоев. Зверь понюхал воздух, и ноздри его раздулись, как если бы он пытался уловить знакомый запах.

Старший конюх ошарашенно посмотрел на Риту:

– Но, вотан, он же совсем больной! Эта бесполезная тварь даже стоять толком не способна. К тому же должен предупредить, что он привык к…

– Я уже приняла решение, – отрезала тан-волк. – Я пробуду в Татене до отплытия флота, так что у него будет достаточно времени, чтобы поправиться.

Тооф и Радия с благодарностью посмотрели на нее.

Старший конюх поднял руки:

– Как пожелаете, вотан.

– Можешь возвращаться к своим обязанностям, – проговорила Рита тоном, не допускающим возражений. – Я хочу поближе познакомиться со своим новым скакуном.

Старший конюх кивнул, повернулся и ушел, радуясь возможности избавиться наконец от этой несносной женщины.

Тан-волк протянула руку и нежно погладила гаринафина по носу.

– Прости, дружище Га-ал, – прошептала она. – Тебе и в самом деле сильно досталось. Алкир тоже здесь?

Тооф и Радия изумленно воззрились на нее:

– Но как?.. Откуда ты?..

Тан-волк сделала им знак молчать и подошла ближе. Оглядевшись с целью убедиться, что никто в корале не обращает на них внимания, она приподняла череп-шлем настолько, чтобы открылось лицо.

– Пэкьу Тэра передает вам привет.

Тооф и Радия разинули рты от изумления: перед ними стояла Торьо, которую они меньше всего ожидали здесь увидеть.

Глава 14

Погребальные ящики

Татен, пятый месяц десятого года после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ (накануне отправления новой флотилии льуку к берегам Дара)

Потребовались огненное дыхание гаринафинов и целая команда кулеков, которые почти три дня без остановки махали топорами, чтобы вырубить изо льда погребальные ящики.

Теперь они аккуратным рядком стояли на берегу.

Четыре были размером поменьше, примерно шесть футов в длину и три в ширину. Другие два – большие, десять футов на пять. Все они оказались на удивление тяжелыми для своих размеров и сделаны были из черных шкур морских коров, обернутых вокруг жесткого внутреннего каркаса, а затем стянутых обручами из сухожилий. После того как ящики почти все утро простояли на солнце, их облепили тучи мух слисли, привлеченных слабым запахом тления и гнили.

При ближайшем рассмотрении льуку заметили, что ящики имеют причудливый узор. Кусочки раковин, вделанные в каждую крышку, складывались в