Системный Кузнец V - Ярослав Мечников

Не главное? Но что старик знает?

— Не главное⁈ — рявкнул я, не поворачиваясь к старому ювелиру, голос загремел под сводами Горнила. — Гуннар жил себе в деревне! Ковал подковы, а его пригнали сюда как скотину! И теперь он сдохнет в каменном мешке! Это не главное⁈

Брандту тот наблюдал за мной с выражением сытого хищника.

— Что ты ему сказал? — процедил сквозь зубы. — Что такого ты сказал, что старик тебя ударил?

Великан почесал подбородок медленно и нарочито.

— А, это…

Театральная и издевательская пауза.

— Да ничего особенного, — мужик пожал плечами. — Просто напомнил о его папаше — о великом Торвальде.

Торвальд — отец Гуннара, легендарный кузнец, о котором старик говорил с трепетом.

— Знаешь ведь историю? — Брандт склонил голову набок, как любопытная ворона. — Торвальд — великий мастер, творец шедевров, герой Чёрного Замка.

Мужик фыркнул, разбрызгивая слюну.

— Чушь собачья! Я-то знаю правду — Торвальд был бездарем. Обычный деревенский кузнец, который умел только одно — лизать задницу тогдашнему барону. Вот и вся его «легенда». Пролез наверх на коленях, а потом сдох как крыса в углу.

Слова падали как капли расплавленного металла — прожигали насквозь.

— Я так и сказал твоему Гуннару, — продолжал Брандт, явно наслаждаясь эффектом. — Что яблоко от яблони, как говорится, что тот такой же никчёмный слабак, как его папаша, что род их проклят бездарностью, и…

— Ты специально.

Мой голос был слишком тихим и слишком спокойным.

— Ты специально это сделал, чтобы Гуннар ударил тебя. Чтобы получить повод…

Бес развёл руками.

— Ну, может быть, а может, просто высказал то, что давно хотел сказать. Какая разница?

Какая разница.

Огонь вырвался из ладоней — не метафорически, а буквально. Языки пламени заплясали по костяшкам, лизнули запястья. Кожа не горела — Ци была моей, частью меня — но воздух вокруг раскалился.

Мастера отшатнулись. Гюнтер выругался сквозь зубы. Серафина подняла руки, готовясь то ли защищаться, то ли атаковать.

— Зачем? — прошипел я, делая шаг к Брандту. — Зачем тебе это? Что ты получишь от смерти старика?

Великан не отступил — напротив, подался вперёд, встречая мой взгляд.

— Удовлетворение, — прошептал мужик. — Видеть, как ты ломаешься, и как твои глаза наполняются этой чудной яростью. Как ты понимаешь, что бессилен…

[КРИТИЧЕСКОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!]

[Уровень контроля: 9 %]

[Неконтролируемый выброс неизбежен через 47 секунд.]

[ПОСЛЕДНЯЯ РЕКОМЕНДАЦИЯ: «Холодное Пламя». Применить НЕМЕДЛЕННО.]

Буквы мигали, требуя внимания — отмахнулся от них как от надоедливой мухи.

Холодное Пламя — отключить эмоции, стать машиной.

А потом? Пойти к Барону и вежливо попросить: «Ваше сиятельство, не могли бы вы помиловать моего учителя?» Надеяться на милость власти, которая уже показала, что ей плевать на справедливость?

В голове всплыло воспоминание — не из этой жизни, а из той, прошлой.

Лестничная площадка. Запах кислой капусты и дешёвого алкоголя. Здоровенный мужик с оловянными глазами — он только что ударил женщину, и та плакала, размазывая кровь по лицу. Мне было лет четырнадцать.

«Не твоё дело, пацан. Иди мимо.»

Дима не прошёл мимо.

Дима знал, что мужик сильнее, что может покалечить и что «правильно» было бы вызвать полицию и подождать.

Но иногда просто нужно сделать то, что нужно сделать, какие бы ни были последствия.

— Ты, — голос вырвался из горла как рычание, — сейчас пойдёшь к Барону. И скажешь, чтобы Гуннара выпустили.

Брандт моргнул.

А потом расхохотался — запрокинул голову, выставив напоказ кадык, который просвечивался через густую ржавую бороду и залился смехом.

— Я⁈ К Барону⁈ Просить за старую развалину⁈

Мужик вытер выступившие слёзы.

— И что ты сделаешь, мальчик, если я скажу «нет»?

Тишина.

Огонь на руках горел ровно, без рывков. Где-то глубоко внутри, в том месте, которое Система называла «Кузнёй Воли», что-то щёлкнуло и встало на место.

— Тогда, — произнёс тихо, почти шёпотом, — я подойду к стойке с инструментами, возьму самую тяжёлую кувалду и всажу её в твою мерзкую, ухмыляющуюся рожу.

Брандт замер.

— И мне плевать на последствия, — продолжил, делая шаг вперёд. — Плевать на «Звёздную Кровь» и на спасение провинции — на всё.

Ещё шаг.

— Гуннар… он не лучший человек в мире — у него свои демоны. Он пьёт, бывает жестоким, но он спас меня, когда все остальные отвернулись. Он — человек, у него есть душа.

Остановился в шаге от великана, глядя прямо в глаза.

— В отличие от тебя.

Лицо Брандта дёрнулось — всего на мгновение, но я это заметил. Что-то мелькнуло в глазах — не страх, а что-то глубже. Что-то старое и гнилое.

Но мгновение прошло, и маска вернулась на место.

— Слова, слова, слова, — протянул великан, зевая. — Ты умеешь только болтать языком, мальчик. Трепло конченое. Сколько можно?

— Кай! — голос Гюнтера прорезал воздух. — Не делай этого! Остановись!

— Юноша, прошу… — это Хью.

— Мастер Кай, это безумие! — Серафина.

Голоса доносились как сквозь толстое стекло — видел их боковым зрением — напряжённые фигуры, вытянутые руки, искажённые лица.

Но Брандт стоял передо мной, улыбаясь.

Ждал.

— Ну? — прошептал мужик. — Так и будешь трепать языком? Или уже сделаешь что-нибудь? А то мне надоело…

Реальность поплыла.

Перед глазами — не зал Горнила, а огонь. Огонь повсюду. И в центре пламени — фигура Гуннара, искажённая жаром, с рукой, погружающейся в раскалённый горн…

Кошмар — тот самый сон.

Огонь внутри взревел, требуя выхода.

— Ты хочешь, чтобы я перестал трепать языком?

Голос прозвучал странно — глухо, как из-под земли.

— Да-да-да! — Брандт захлопал в ладоши, заливаясь смехом. — Наконец-то! Покажи мне, на что способен, щенок!

Сквозь сжатые зубы, через которые будто прорывалось пламя:

— Что ж… я ведь тебя предупреждал.

Развернулся.

Мир стал странным — замедленным и тягучим. Каждый шаг отдавался гулом в пустой голове. Ноги несли к стойке с инструментами — туда, где на крючьях висели молоты, клещи и кувалды.

Глаза скользнули по металлу — и тут же вспыхнуло системное окно.

[Объект: Кувалда кузнечная (Тяжёлая)]

[Вес: 12 кг]

[Материал: Закалённая сталь, дубовая рукоять]

[Особое свойство: Пробитие тяжёлого металла]

Рука потянулась к ней сама.

Пальцы сомкнулись на гладкой рукояти — вес правильный, как продолжение руки.

— НЕТ!

— СТОЙ!

— ХВАТИТ!

Голоса мастеров слились в какофонию, но были далеко — в другом мире, за стеной огня.

Развернулся.

Брандт стоял на том же месте, но теперь его тело изменилось — мышцы вздулись, натягивая ткань камзола. Вены проступили под кожей — синие и пульсирующие. Глаза горели яростью, но и чем-то ещё — возбуждением хищника, готового к схватке.

Великан принял стойку — низкую,