Леонид. Время выбора - Виктор Коллингвуд

Я вел машину, чувствуя под рукой мощь и комфорт этого чуда техники, и думал о том, какой гигантский путь предстоит пройти нашей стране, чтобы научиться делать не просто машины, а вот такие автомобили. Но сегодня мы сделали к этому огромный шаг. Приобретая завод «Студебеккер», мы покупали целую культуру, философию производства. И этот сверкающий лаком «Лэнд Крузер», несший нас сквозь сердце Америки, был ее лучшим символом.

На полпути к Чикаго наши желудки начали настойчиво напоминать о себе. Мы проехали несколько маленьких городков, но нигде не было видно привычной вывески «Ресторан» или хотя бы «Кафе».

— Есть хочется, спасу нет, — пожаловался Грачев, заглядывая в мелькающие за окном одноэтажные домики. — Но тут, кажется, люди вообще не думают. Одни заправки да церковь.

Я притормозил у бензоколонки «Тексако», чтобы заправить нашего прожорливого «Студебеккера» и заодно узнать дорогу к пище.

— Ланч? — переспросил меня чумазый паренек-заправщик, вытирая руки ветошью. — Да вон, езжайте к перекрестку. Там, на выходе, отличная аптека. У старика Джо лучшие сэндвичи в округе.

— Аптека? — изумленно переспросил Грачев, когда я перевел ему совет. — Леонид Ильич, он что, издевается? У меня голод, а не язва желудка. Зачем мне касторка?

— Это Америка, Виталий Андреевич, — усмехнулся я, выруливая на дорогу. — Здесь логика своя. Привыкайте.

Мы остановились в большой витрине, заваленной горами каких-то коробок, тюбиков и пестрых журналов. Над входом действительно горела надпись «Аптека».

То, что мы нашли внутри, меньше всего напоминало храм медицины. Это был намый натуральный универсальный магазин. Вдоль длинных стоек на высоких вращающихся табуретах сидели люди, и занимались они не лечением. За стойкий вместо чопорного старика в пенсне суетились шустрые парни в сбитых набок пилотках и напомаженные девицы, изо всех сил старавшиеся походить на Грету Гарбо или Кэй Фрэнсис. С грохотом работали миксеры, взбивая молочные коктейли, шипели краны с газировкой, на раскаленных противнях шкворчало мясо. Короче, тут продавали все.

Лекарства? О да, они здесь были. В самом дальнем, пыльном излучателе сиротливо стоял один-единственный стеклянный шкафчик с микстурами, до которого нужно было еще добраться через завалы дешевых будильников, резиновых грелок, детективов в мягких обложках и детских игрушек.

— Провизор-ресторатор, — пробормотал я. — Хорошо, что не сантехник-гинеколог!

Нам подали меню.

— Смотрите, Виталий Андреевич. «Динер намбр уан», «намбр ту»… Комплексные обеды.

Мы взяли «Обед номер два» за тридцать пять центов и «Обед номер четыре» за семьдесят.

— Наверное, четвертый вкуснее, раз цена вдвое выше, — предположил Грачев.

Когда нам принесли еду, мы переглянулись.

— Стандартизация, — констатировал я.

Обед № 4 ничем не отличался от № 2 по качеству. Просто если во втором вам дали три микроскопических, зажаренных до состояния сухарей «кантри сосидж», то в четвертом их было шесть. Вкус был такой же «американский» — много соли, много кетчупа и полное отсутствие натурального вкуса мяса. Это была первая ласточка грядущей эпохи фастфуда. И хоть мерзких «Макдональдсов» еще не было, но Америка уже уверенно катилась в бургерный ад.

Уныло пережевывай свой «Намбар фор», я размышлял — а не принять ли мне когда-нибудь участие в этом веселье? Ведь где-то в глубинке наверняка уже пыхтит чайник «Макдональдса». Может, прикупить его, пока он не стал паровозом?

Но вот чего точно не стоит делать — это тащить его в родную страну.

Подкрепившись (или, вернее, просто набив желудки), мы двинулись дальше и к ночи были в Чикаго. Мы подкатили к главному входу «Стивенса» со стороны Мичиган-авеню. Под гигантским бронзовым козырьком уже суетилась армия швейцаров и посыльных в ливреях с золотыми галунами.

Едва я затянул ручной тормоз, как дверца — та самая, распахивающаяся против хода — была услужливо открыта швейцаром.

— Добро пожаловать в «Стивенс», сэры. Позвольте ваш багаж.

Пока бои выхватывали наши чемоданы из багажника, ко мне подошел другой служащий, в фуражке с надписью «Garage».

— Оставить машину на парковку, сэр?

Грачев, который выбрался с пассажирского сиденья и ревниво оглаживал запыленное крыло «Студебеккера», напрягся.

— Леонид Ильич, — шепнул он мне тревожно по-русски. — Мы что, отдадим ему ключи? А если угонит? Или поцарапает? Машина-то новая, необкатанная… Да и номера пока транзитные!

— Спокойно, Виталий Андреевич. Это Америка. Здесь красть у отеля — себе дороже.

Однако совершенно оставлять без внимания такой автомобиль тоже было бы неправильно. Я повернулся к парковщику.

— Да. Поставьте в гараж. И, парень, — я достал из кармана полдоллара (щедрые чаевые по тем временам) и вложил ему в ладонь вместе с тяжелой связкой ключей. — Машина прошла долгий путь. Помойте её. И пусть механик проверит уровень масла и воды. Завтра она должна блестеть.

— Будет сделано в лучшем виде, сэр! — парень расплылся в улыбке, ловко пряча монету. — Она будет как новая.

Он протянул мне плотный картонный квиток с номером — «Claim Check».

— Ваш талон, сэр. Просто покажите его на стойке, когда машина понадобится, и мы подадим её к подъезду за пять минут.

Грачев провожал уезжающий «Студебеккер» взглядом, полным отческой тревоги, пока тот не скрылся за поворотом пандуса, ведущего в подземный гараж.

— Удобно, — признал он наконец, но тут же добавил: — Но я бы все равно сам масло проверил.

— Виталий Андреич, «первым делом самолеты, ну а девушки — потом». Закроем все сделки, купим все что нужно, а там и начнем масло в лимузинах проверять. Когда-нибудь. В Москве!

* * *

На следующее утро я, страшно довольный вчерашним днем, отправился к Кагановичу — получать «добро» на сделку приобретения грузового отделения Студебеккера. Увы, хорошее настроение тотчас же развеялось. Оказалось, я фатальным образом недооценил косность и идиотизм партийной бюрократии.

На следующее утро я с папкой документов направился в люкс к Михаилу Кагановичу. Сумма в миллион сто тысяч долларов требовала его официальной визы. Я был уверен, что после такого успеха он не станет возражать.

— Сколько⁈ — рявкнул он, едва я озвучил цифру, и брызнул слюной. Папка с документами полетела со стола. — Миллион сто тысяч⁈ Да ты с ума сошел! Я тебе что говорил? Миллион — это под мой контроль! А ты уже тут распоряжаешься! Да за такие деньги Сталин нам обоим головы открутит! Кто тебе позволил⁈

— Михаил Моисеевич, это исключительный случай! Мы приобретаем целый завод! — пытался я возразить. — Это шанс перепрыгнуть через десятилетие! Технологии, станки…

— Да к херам