Драконий век - Д. Дж. Штольц

сколько угодно жить в предчувствии беды или смерти – величайшей и последней беды, – но, когда она наступит, это все равно будет неожиданностью. Пусть и графство, и сам граф доживут свой срок, не зная про предательства того, кто был их покровителем, – Горрона де Донталя. Пусть что и довлеет над этими землями, так только большой урожай, тяжесть ветвей в садах и скука оттого, что нечем занять себя.

Так Уильям и думал обо всем сразу и ни о чем одновременно, когда заметил, что Филипп принялся за второе письмо.

– Кому ты пишешь? Галлению? – удивился Уильям, разглядев обращение вверху бумаги. Речь шла о преемнике, выбранном ранее герцогом.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Филипп. – Я мельком увиделся с ним на том пире перед приездом императора. Он внушает уважение. Вампир толковый, словами не раскидывается попусту. Он сейчас в Глеофии, куда его определил Горрон, но двор ему надоел.

– И давно ты ведешь переписку с ним? – спросил Уильям. Видимо, старик скрывал это до поры до времени.

– С Граговки. Приглашу его сюда.

– Даже так… – Уильям улыбнулся против воли.

– Его в Глеофии не приставляют к делу. Там достаточно военачальников, хотя и неумелых, зато цепко схватившихся за свое место и убирающих Галления подальше. Ему с ними в лизоблюдстве не тягаться. Пусть погостит у нас недолго, давно надо было пригласить его.

– Ну да, столько времени уже прошло с того пира, – задумчиво произнес Уилл. – Раз мы с тобой бунты усмирили, порядки навели в графстве. Да и жатва подошла к концу. Пожалуй, наведаюсь в Малые и Большие Варды, пока тракты проходимы.

Граф только и спросил:

– Сколько тебе дать людей?

– Никого не надо.

– Что значит «никого»? – Филипп недовольно посмотрел.

– Лошадь возьму. Этого достаточно.

– Возьми людей. Погулял уже один умелец без сопровождения. Знаем, чем все это закончилось!

Уилл отмахнулся.

– Не отмахивайся мне! Возьми людей! – голос графа стал требовательным, хотя под ним скрывалось беспокойство.

– Меньше всего мне там нужны закованные в металл вояки. Я туда еду не затем, чтобы на меня все смотрели… А кому захочется напасть, тот сам пожалеет об этой затее…

– Кинжал в бок – и ты мертв! И не успеешь обратиться! Делай как велено! Не с твоей внешностью сейчас разгуливать по городам!

Опять махнув рукой, Уилл отправился в город. К вечеру, когда он вернулся, их спор продолжился. Филипп был непреклонен, но и у его друга хватало упертости, поэтому они препирались так до самой ночи, пока не пришлось признать, что даже если гвардейцы и отправятся, то от них улетят. Все было бесполезно. Уильям пообещал, что быстро вернется обратно. Когда он уехал поутру, Филипп все-таки отправил следом за ним небольшой отряд, десятерых, чтобы они двигались неторопливо к Вардам и, если что, помогли в пути.

* * *

С тех пор как Уильям покинул Большие Варды в качестве Юлиана де Лилле Адана, миновало восемьдесят лет. К месту своего рождения он приближался с осознанием, что его не вспомнят. Впрочем, и сам он начинал помнить куда меньше. Сколько имен и лиц прошлого он потерял? Сколько позабыл отцовских нравоучений или теплых слов, сказанных матерью? Были ли у него друзья? Кто любил его в поселении? Воспоминания утекали из него не бурной грохочущей рекой, которую издалека распознают по шуму, а тихим и едва журчащим ручейком. Врытый у ворот камень Ямеса почти пропал. Его глаза с нахмуренными бровями медленно уходили под землю, и настанет день, когда от него не останется и следа. Этому камню много-много лет. Поговаривают, его приволокли сюда при строительстве храма, вырезали на нем божественный лик как защиту от демонов и долго молились ему, пока не переместили свой религиозный пыл на новый камень в самом поселении.

А где же сам храм? Его Уилл помнил слишком хорошо, хотя и был бы рад позабыть. Спустившись с лошади, он забродил по пустырю среди пожухлых трав. Пришлось постараться, чтобы обнаружить развалины стен. Точно так же их поглощала в себя земля, поэтому путник ходил туда-сюда и разбирался, где был зал для подношений и молитв, где пристройка, откуда он некогда забрал книги.

И только потом, восстановив детали страшного пожара, он вошел в ворота. Воздух был еще теплым. Затухающее за горой солнце, готовое вот-вот пропасть, грело остатками лета. По широкой улице Уильям попал на площадь. Сразу заметил, что дом, подаренный его брату, обветшал, а постоялого двора и вовсе нет. Вместо него подбоченились друг к другу два добротных дома. Другой постоялый двор, пониже, красовался яркой вывеской на противоположной стороне площади. Туда путник и повел лошадь под уздцы. Вглядываясь в лица играющей ребятни, он ловил себя на мысли, что пытается узнать их, точно и не прошло столько лет. На него же глядели со спокойным любопытством, как на простого путника, коих в такое время достаточно. Все вокруг было каким-то другим: здания, жители, их одежда, их говор, – и Уилл раздумывал, дело ли в том, что он многое позабыл, или так сильно все поменялось.

Из постоялого двора уже бежал навстречу слуга.

– Коня вашего принять, уважаемый? – приблизился он к прилично одетому путнику, поклонился.

– Прими, позаботься о нем как должно, дай хороший денник. Это солрагский конь, понимаешь? – спрашивал его Уилл. – Ему надо выказывать почтение не меньше, чем высокородному господину.

– Все понял! – кивнул слуга. – Конь и правда диво!

Позже, оставив вещи в комнате, Уильям уже интересовался у тавернщика, который давал распоряжения по блюдам для богатого гостя:

– Подскажи-ка, а куда делся прошлый постоялый двор?

– Какой такой прошлый? – вытянул лицо тавернщик. – Всю жизнь у нас один был… наш! – Он на всякий случай ткнул в потолок, показывая.

– На другой стороне площади был большой постоялый двор, который принадлежал купцу… Имени его уже и не вспомню… У купца было несколько сыновей и дочь Лина… – Ему даже в голову не пришло, что он мог некогда любить эту дочь купца. – Слышал о такой семье? – Он поглядел на тавернщика.

Тот лишь мотнул головой.

– Не припомню такого… А давно это было? – наморщив лоб, спросил тавернщик.

– Почти восемь десятков лет назад.

– Ого! Ничего себе, – всплеснул руками мужчина. – Да это ж, поди, целый век!

– Так и есть. Моя прабабка некогда жила здесь, вот и интересуюсь. Подготовь кушанья, я голоден с дороги. Заплачу хорошо. А еще отыщи мне стариков, которые помнят былые времена, хочу поспрашивать у них насчет постоялого двора.

Уильям уже пошел наружу, чтобы размять ноги после долгой езды верхом и поглядеть на вернувшихся с поля и из леса людей, как озадаченный тавернщик его остановил.

– Подождите! – Он чесал лоб. – Вот я сейчас конюха позову, он вам ответит. Он много знает о наших Вардах. Эй, Брендон! Поди сюда! – И выглянул на задний двор, где слуга, взявший ранее коня, теперь возился с ним и обтирал соломой. – Брендон! – позвал он громким голосом.

Вскоре Брендон стоял перед гостем и оттирал руки тряпкой в попытке убрать лошадиный запах. Был он высоким даже по местным меркам. Поначалу Уильям не обратил на него никакого внимания, как господа обычно не обращают внимания на грязную прислугу, глядя сквозь, но теперь присмотрелся: юное лицо конюха показалось знакомым.

– Расскажи ему, Брендон, какой постоялый двор тут был раньше? – сказал тавернщик.

– Где? – похлопал глазами юноша.

– Вон там, через площадь. Если смотреть сквозь позорный столб, – Уильям указал направление рукой в перчатке.

– А-а-а… – протянул юноша. – Был вроде один постоялый двор много лет назад… Во владении богатого купца Осгода. Как помер, сердцем был слаб, так и перебралось все его семейство в Офуртгос. Зажиточная семья была… А сыновья открыли свои лавки в Офуртгосе.

Уильям принял ответ.

– А кто сейчас живет в том доме? – Он с порога показал на одно из соседних зданий, старенькое, но большое. В этом здании некогда поселился его брат.

– Так… Это… – Конюх замялся. – Мы же и живем…

– И давно? – спросил Уильям.

– Со времен отца моего деда…

Еще раз посмотрев