Шутки Богов. Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Так постепенно лагерь Богов превращался в пустоту, а болото – в гигантскую братскую могилу, из которой уже ничто не могло вырваться.

Андрей стоял неподвижно среди развалин небесного храма, где только что завершилась резня. Воздух был тяжёлым, насыщенным запахом озона, крови и расплавленного камня. Пепел медленно кружил в пустоте, оседая на его плечах и тёмных волосах, но он не смахивал его. Перед ним, прямо под ногами валялось тело Бога Войны – некогда величественное, сияющее и непреклонное, теперь разодранное до неузнаваемости.

Цзяолин тихо опустилась рядом, её ладонь всё ещё сияла бледным светом, поглощая ускользающую сущность. Призрачные, полупрозрачные нити рвались из груди поверженного бога и стекали в её тело, растворяясь в глубине её меридианов. Её глаза, закрытые на миг, дрожали от напряжения – каждый обрывок чужой воли, каждая искра бессмертной памяти сопротивлялась, не желая быть проглоченной. Но она стиснула зубы и продолжала, искав баланс между силой и хрупкостью собственного ядра.

Андрей же действовал иначе. Он медленно поднял руку, и над его ладонью раскрылся Божественный котёл. Тёмный, как бездна, но переливающийся изнутри всполохами огня и молний, он тянулся к трупу. Всё – доспехи, оружие, даже остатки рассеянной Божественной силы – вихрем рванулись в котёл. Металл звенел, когда сталкивался в полёте, разламывался и снова срастался в чёрных вихрях внутри сосуда. Сила сгущалась, вращаясь вокруг невидимого ядра, словно строила внутри котла целый мир, заключённый в замкнутый сосуд.

Когда тело рухнуло на каменные плиты и начало истлевать в прах, Андрей невольно задержал дыхание. В этот миг в его глазах отразилась вся жестокость происходящего. Боги, что считали себя вечными, теперь исчезали так же быстро, как уголь в огне. Он протянул руку к Цзяолин, помогая ей встать – её губы были бледны, а дыхание сбивчиво, но в глазах пылало странное, почти дикое сияние.

– Сколько ещё? – Её голос был тихим, но в нём звучала жёсткая решимость. Андрей оглянулся. Вдали, за обугленными колоннами, колыхался новый свет. Это был следующий Бог – беглец, пытающийся уйти от неминуемой гибели в пространственные глубины. Его сияющее одеяние разрывалось, с каждой секундой теряя величие.

Андрей сжал пальцы. Котёл вздрогнул, и в его сердце засияло новое сплетение сил. Он уже чувствовал, что там, внутри, зарождалось единое ядро силы. Оно становилось тяжёлым, густым, как звезда, готовая обрушиться на мир, и при этом обманчиво спокойным.

Каждый артефакт, каждое оружие, каждое зерно Божественной мощи превращалось в часть этого ядра. Он понимал – скоро котёл перестанет быть просто сосудом. Он станет новым миром.

И всё же в его душе скользнул холодок. Это не было торжеством – это было хищничество. Боги превращались в пепел, и лишь один шаг отделял его самого от того, чтобы превратиться в чудовище, пожирающее небеса.

Цзяолин, чувствуя его колебания, прикоснулась к его ладони.

– Мы делаем то, что должны. – Сказала она почти шёпотом. – Если не мы, то они. А значит, выбора у нас нет.

Андрей посмотрел на неё. Её лицо было усталым, но решительным, а глаза – полны странной нежности. И в этом взгляде была сила, которая удерживала его от падения в бездну.

Он сжал её руку, и в этот миг позади раздался крик – отчаянный, полубожественный, наполненный болью. Новый Бог рухнул, не сумев прорваться из лабиринта.

И снова котёл вздрогнул, раскрываясь. И снова сущность заструилась в тело Цзяолин, а сталь и энергия – вглубь ядра. И снова от некогда Великого Божества осталась лишь жалкая горсть праха, уносимая ветром.

Котёл над болотом вдруг перестал быть просто сосудом. Он вздохнул – глубоко, как зверь, наконец насытившийся кровью, и весь мир вокруг на миг пригнулся к земле. Вязкая мгла разошлась от него кругами, словно по тёмной воде прошёлся невидимый гром.

Сначала изменился звук. Низкое гудение, до того похожее на далёкий орган, переломилось в многоголосый хор – в нём были колокольные удары, раскаты грозы, шипение раскалённого металла, стон трескающегося льда. С каждой нотой на стенках котла проступали новые письмена – не из одного мира, а из трёх разом. Угловатые Божественные рунограммы, тонкие, как паутина, знаки чужих сводов и строгие, резные знаки Дао, которыми пользовался Андрей. Знаки спорили, перекрывали друг друга, пытались вытеснить соседей – и вдруг начали сливаться, создавая единый шрифт, тяжёлый и безупречный, как печать Небес.

Форма пошла следом. Тёмный диск, больше похожий на вращающуюся печать, дрогнул и “провалился” внутрь, разогнувшись в классический дин – трёхногий царственный треножник. На боках проявились рельефные драконы. Девять голов. Каждая – иной породы, с разной чешуёй и рогами… Их тела переплетались, образуя живой узор из чешуйчатых волн… Из плеч котла выросли два огромных “уха” – ручья, похожие на выгнутые рога… В их основании зажглись алые глаза-геммы – узлы владения, через которые хозяин мог отдавать приказ не голосом, а самой волей… Ноги-стойки упёрлись в воздух, как в гранит, а под ними медленно разгорелось призрачное пламя – не огонь, а свет закона, в котором плавились вещи и имена…

Внутри же происходило главное. Сердцевина котла перестала быть воронкой и загустела, словно чёрная ртуть, после чего внезапно вспыхнула – и Андрей увидел звезду. Настоящую. Крошечное светило, заключённое в полость сосуда. У него была тёмная фотосфера, по которой бежали змеиные молнии, корона представляла собой венец из девяти орбит – колец-колодцев, и на каждом кольце вращались фрагменты Божественных артефактов. Клинки… Осколки щитов… Кости… Печати… Иглы… Самые различные жезлы… Они плавились не в ничто – а в символы, в чистые формулы закона. Одно кольцо гудело, как наковальня Пламени… Другое сияло лиловым – формируя Закон Молнии… Третье оставляло ледяные дорожки – Время… Четвёртое дышало медленным, вязким жаром Крови… Пятое было глухим, потому что там формировалось Безмолвие… Шестое отливало стеклянной глубиной Пространства… Седьмое рябило тенью Сна и Страха… Восьмое давило на грудь Волей… Девятое, самое тонкое, чуть слышно звенело – Судьба…

Все девять колец разом ткнули “спицы” в звезду, и та начала есть их, втягивая в себя формулы, клятвы, содержание. Андрей ощутил, как формируется то, к чему он вёл всё это время. Единое Ядро. Только это уже не “резервуар”, а сердце домена – внутренний мир в мире, его личный небосвод и кузница.

В этот миг котёл отозвался обратной волной. Удар пришёл не извне. А именно изнутри. Будто на Андрея обрушили гору раскалённого железа. В висках лопнуло, в груди что-то