Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Мне уже не поможешь, – откашлявшись, слабо пробормотал тот. – Разве ты оглох на то время, что Одди произносила свой приговор?

– Я все слышал. Но, тем не менее, попытаюсь тебе помочь.

Пленник настороженно замер, уподобляясь дикому зверю, почуявшему добычу, а затем попытался сесть и привести себя в более-менее пристойный вид; очевидно, чужая речь действительно напомнила ему о том, что и он когда-то являлся человеком.

– Как думаешь, Бунтарь, есть у меня шанс? – вдруг хриплым и совершенно серьезным голосом спросил Азор.

– Да, – кратко ответил Артур. – Ты ведь еще не умер.

Азор снова хохотнул, давясь очередным приступом кашля.

– Но, согласись, братишка, я близок к смерти, как никто другой.

– Расстояние до конечной точки весьма относительно.

– То есть она все-таки будет? Конечная точка?

– Кто как верит.

Тогда Азор поник головой.

– Ночью, когда я сплю, ко мне приходят разные люди…

– Люди?

– Да, да, люди. Мальчики. Они все думают, что я хочу их спасти, вывести на свободу, подальше от Доргейма. И, клянусь, они так преданно смотрят мне в глаза, будто я… Единственная их надежда. Кстати, ты считаешь, я сам убивал их?

– Полагаю, это не мое дело.

– Да, не твое. Но я все-таки скажу. Не сам. Я всего-навсего оставлял их на болотах. Сперва заводил в самое опасное место. Затем предлагал остановиться на ночлег. Под покровом темноты обкрадывал несчастных и оставлял умирать… Как думаешь, вина моя уменьшается, раз я не сам убивал?

– А что по этому поводу думаешь ты?

Азор по-звериному ухмыльнулся, и в свете факела выражение его лица напомнило отвратительный злобный оскал.

– Я думаю, без разницы. Итог-то один получался. Но довольно длительное время мне удавалось вполне успешно убаюкивать свою совесть. Однако теперь, когда меня самого оставили подыхать в этой вонючей темнице, признаюсь, я стал постепенно понимать тех мальчиков, так как сам оказался в подобной ситуации.

– У тебя еще есть шанс, – подытожил Артур, пристально глядя на Азора сверху. – Я выпущу тебя завтра. Но есть одно условие.

Азор зло усмехнулся.

– Какое еще условие? Благодарно ноги лизать уж точно не стану, я же не Джех.

– Ты расскажешь мне правду.

На секунду в зиндане воцарилась зловещая тишина, прерываемая лишь натужным сопением снизу.

– Что ты имеешь в виду? – наконец переспросил Азор, хоть Артур и был отчетливо уверен в том, что пленник вполне понял суть его требования.

– Мне нужны все подробности твоей встречи с Духом. И это должна быть правдивая история, а не то, что ты наплел нам всем на поляне.

Азор так сильно выдохнул из легких воздух, что огонь от факела заплясал, роняя на песок тлеющие искры.

– Я не рассказал тогда, не расскажу и теперь, – наконец, с каким-то глухим остервенением рыкнул он.

– Тогда ты умрешь, – спокойно ответил ему Артур. – Доргеймцы скоро отправляются в путь. Школа опустеет. Тебя же решили бросить здесь одного.

– Уходи! – в отчаянии пробормотал Азор.

Клипсянин, пожав плечами, с наигранной нерешительностью отошел от края колодца. Нарочито медленно, для верности шаркая ногами, направился он к зияющей пещере – выходу из кочки. Интуиция и на сей раз не подвела сметливого юношу, буквально тут же раздался жалкий голос из темницы:

– Постой!

Артур замер, не сумев скрыть на своем лице триумфаторской улыбки. Что же, по-видимому, всякая живая тварь, даже самая жалкая и коварная, желает продлить свое существование.

– Прости, Азор, но думаю, я вряд ли смогу тебе помочь, – громко сказал он, упирая тем самым на одну характерную для всех людей слабость – чем недостижимее объект нашего вожделения, тем он более желанный. Да, может, сейчас он поступал не совсем честно, пытаясь манипулировать запуганным и вконец отчаявшимся Азором, однако делая это, клипсянин преследовал цель более важную – ему хотелось узнать, кто является Тенью. Этот факт смог бы помочь как ему самому, так и всем остальным.

– Прошу, постой! Я расскажу все как есть, клянусь! Клянусь собственной кровью.

Словно нехотя Артур вернулся к краю колодца и вновь посмотрел вниз. Азор поменял дислокацию, теперь он живо поднялся на ноги и подошел вплотную к стенке кувшина, будто намереваясь, подобно обезьяне, вскарабкаться по ней наверх.

– Расскажи мне правду, что с вами произошло. Но самое главное… Кто был Духом? – задав этот вопрос, Артур внутренне замер, ибо искренне страшился услышать в ответ имя Уткена. Но фраза, произнесенная Азором, действительно удивила его:

– Проблема в том, что Дух – это… Я.

– Прости, что?

Пленник принялся испуганно озираться по сторонам, словно этот простой вопрос был в состоянии призвать самого Духа в зиндан. Но затем, увидев, что не происходит решительно ничего подозрительного, Азор немного успокоился и перевел дыхание.

– Дух – это я сам, понимаешь ты это или нет?

– Если честно, то все же не очень…

– Я расскажу тебе, хоть, возможно, мне и не стоит этого делать. Однако умирать в карцере мне совсем не хочется. Поэтому я рискну. В целом, я не соврал тогда. Действительно, я завел Четверку на болото и предложил остановиться на ночлег. Дуралей все порывался подождать тебя; я же успокоил его, сказав, что ты, возможно, задержался на работах и рано или поздно догонишь нас. Он, кажется, был удовлетворен таким ответом. Ночью, пока он спал, я тщательно обыскал его одежду в поисках золотой цепочки, о которой он столько трепался. Каким же было мое разочарование – у него не оказалось решительно ничего, заслуживающего моего внимания! Между тем, с этой цепочкой и остальными, накопленными мною сбережениями, я вполне смог бы какое-то время безбедно существовать в Полидексе. Уходя вместе с Уткеном, я планировал навсегда оставить Доргейм и начать новую жизнь. Но Четверка солгал – причины мне неизвестны, вероятно, он просто пытался произвести на меня впечатление. Признаюсь, если бы ты пошел с нами, то и тебе не поздоровилось бы. С твоей помощью я хотел добраться до Мира чудес, а затем сдал бы тебя кочевникам, как сбежавшего преступника. Им, конечно, наплевать на приговоры, вынесенные беруанским судом, однако за поимку беглых каторжников назначается награда – в таком случае и я оказался бы в доле. При этом мне самому бы ничего не угрожало, ведь мне посчастливилось попасть в край топей отнюдь не по судебному решению. Это гнилое место стало моим домом еще задолго до того, как Доргейм превратился в тюрягу. Таким образом, хоть мои планы были весьма далеко идущими, мне при этом не повезло по всем пунктам, в которых я рассчитывал преуспеть. Ты,