Зловещие топи - Виолетта Орлова

видимо, оказался хитрее, чем можно было о тебе судить вначале. Четверка не имел при себе ни гроша. Я же решил вернуться в Доргейм ни с чем. Я оставил Четверку на болотах, а сам направился в сторону лагеря. Однако по дороге меня стали посещать разные странные мысли. Например, я вдруг впервые подумал, что поступил нечестно и подло. Я привел на смерть человека; и ладно бы еще была какая веская причина – но ведь нет же, просто так привел и оставил погибать! Тревожные мысли весьма замедляли путь назад; в какой-то момент я даже почувствовал себя так плохо, что остановился у дерева передохнуть. Кажется, я прикрыл глаза (а возможно, меня просто одолела усталость), теперь уже сложно припомнить. Но когда я очнулся, то увидел перед собой Духа. Или… Самого себя. Признаться, я даже сперва не узнал, кто стоит передо мной. Вроде и похож, но в то же время совсем другой. Будто кто-то содрал с меня кожу и напялил на себя, криво так, несуразно. Согласен, звучит абсурдно, но это факт. Какое-то время я с удивлением разглядывал самого себя. Мне не было страшно, нет, ведь не боялся же я раньше, созерцая себя в зеркале. А любоваться собой мне всегда особенно нравилось.

«Узнаешь?» – спросил тогда неизвестный моим голосом. Это уже было хуже, поскольку если себя в зеркале мне и доводилось ранее наблюдать, то свой собственный голос со стороны я еще не слышал. Я вздрогнул, не на шутку струхнув. А он тогда сказал, будто я правильно сделал, что испугался, поскольку вскоре меня ожидает возмездие за все мои злостные деяния. Он спросил меня, не я ли подбиваю мальчиков к побегу, на что я, разумеется, будучи в здравом уме и памяти, ответил отрицательно. Тогда он (то есть я) с укором покачал головой и сказал, что за вранье мне придется ответить. А потом…

Азор замолчал, словно у него внезапно перехватило дыхание.

– Потом он сделал со мной что-то странное. Я не в силах теперь точно описать, но это было очень больно. Мучительно больно.

– Он попытался прочитать твои воспоминания, – ответил Артур, не без дрожи вспомнив свои малоприятные диалоги с Сури.

– С этого момента все шло, как в тумане. Страшная боль; мне кажется, потом я даже потерял сознание. А Дух как будто придерживал меня за руку все это время. Потом мне стало чуть легче, и я снова обрел способность мыслить. Тогда он жестоко усмехнулся и сказал мне, что все знает. Каким-то немыслимым образом он понял, что именно я обманывал всех в Доргейме. А затем Дух добавил, что теперь я больше так не сделаю, ведь отныне он будет контролировать все мои действия. Якобы он вселился в меня. Я плохо понял суть, однако, по его словам, ему теперь будет известно любое мое слово. Боюсь, и наш с тобой разговор ему уже давно известен.

После нашего короткого, но внушительного разговора, Дух приказал мне вернуться к Четверке и помочь ему выбраться из болот. Затем я должен был публично признаться во всех злодеяниях, которые совершил, но самое главное условие: свои слова я должен был облечь в максимально жесткую и неприглядную форму. Словом, мне нельзя было себя щадить. Конечно, я соврал тогда, сказав, что мне совсем не было жаль всех этих мальчиков. Это близко к правде, но все же не так. Однако я был вынужден преувеличить, поскольку боялся, что Дух находится во мне и слышит каждое мое слово. Я поверил ему; да и как можно не поверить тому, кто способен принять твой облик? Оставалось надеяться лишь на то, что Одди, всегда ранее испытывавшая ко мне слабость, окажется снисходительнее и не станет наказывать меня слишком уж строго. Я и не мог предположить, что она захочет избавиться от меня подобным образом. Теперь я сгниваю заживо в этой паскудной тюряге. Не знаю, прав ли я, что рассказал тебе все так откровенно? Вдруг Дух накажет меня за это тем же способом, как он это сделал тогда, в лесной чаще? С другой стороны, я уже и так приговорен. Что мне терять? Моя жизнь едва теплится, как этот жалкий факел, освещающий мое теперешнее жилище. Несвобода. Тюрьма. Смерть…

Азор с грустью замолчал, о чем-то глубоко задумавшись.

– Как считаешь… Четверка не мог быть Духом? – спросил его тогда Артур осторожно. Азор вздрогнул всем телом, очнувшись от тяжелых воспоминаний.

– К-кто? – нерешительно переспросил он дрогнувшим голосом.

– Четверка не мог оказаться Духом?

– Нет-нет, – поспешно возразил Азор.

Слишком поспешно.

– Дух какое-то время шел со мной. Он был за моей спиной, когда я подошел к месту, где оставил Четверку. Так что это не мог быть он. Если только ему не под силу раздваиваться. И я же сказал тебе, что он выглядел, как моя точная копия.

Артур облегченно вздохнул. Ему отчаянно хотелось верить Азору.

– Хорошо, – сказал тогда клипсянин. – Завтра ночью в это же время я приду за тобой и помогу вылезти из кувшина. Тебе придется навсегда уйти из Доргейма, но так, чтобы тебя никто не увидел и не нашел. Если Одди узнает об этом, она непременно убьет тебя.

– Бунтарь?

– Что?

– А ты не боишься, что я расскажу о твоих планах Одди, тем самым вернув себе ее расположение? Ведь не с ее же королевского согласия ты бродишь по ночам, в то время как должен отсиживаться в камере с Джехом и другими?

– Не боюсь, – послышался решительный ответ.

– Еще один вопросик?

– Валяй.

– Ты вообще хоть чего-нибудь боишься?..

Но клипсянин уже выходил из страшного зиндана, оставляя позади себя вместо ответа лишь тихий шелест ночного ветра. Помог ли юноше хоть сколько-нибудь разговор с Азором? Если тот говорил правду, то, скорее всего, Четверка не виноват. С другой стороны, стоило ли ждать абсолютной искренности от человека, так долго обманывавшего других?

Здесь о многом стоило поразмыслить. Артур больше всего на свете хотел бы услышать, что Уткен невиновен, ибо он намеревался взять друга с собой. Но разговор с Азором, на который он возлагал столько надежд, не только ничего не прояснил, но еще и поставил новые вопросы.

«Думай, думай!» — мысленно приказывал себе Артур, возвращаясь в камеру. Сперва надо разобраться, какими исходными данными он обладал. Во-первых, Тень каким-то образом была осведомлена о готовящемся побеге. Но кто вообще знал о нем? Неприкасаемые? Джехар? С другой стороны, в какой-то момент все и так воочию убедились, что Азор и Четверка не вернулись в камеру после работ. Тени вовсе не обязательно