Нелегальный экзорцист - Григорий Константинович Шаргородский

– Не знаю, но попробовать стоит.

Арам Николаевич хитро улыбнулся и продолжил:

– Вам что-то потребуется для этого дела? Явились-то налегке.

– Не совсем налегке, – возразил я. – Нужно вернуться на мой ушкуй.

– Твой? – с удивлением уточнил часовщик. – Ты что, уже капитан?

В ответ я с показной скромностью развёл руками. И под взглядом мастера ощутил прилив гордости. Тщеславие – штука, может, и греховная, но очень приятная.

– Хорошо. Подождите меня здесь. Найду вам надёжного извозчика. Он отвезёт в порт, а затем сразу на место. И это… – чуть замялся часовщик. – Вы так и не представились, молодой человек.

– Меня зовут Степаном.

– А по батюшке?

– Романович.

– Степан Романович, у меня будет к вам просьба, – нарочито вежливо обратился ко мне часовщик. – Пока ждёте меня, присмотрите, чтобы Никша не совал свой нос куда не следует.

Хитрый дяденька. Но его попытку вбить клин между мной и отцом Никодимом я распознал и оценил.

– Конечно, Арам Николаевич, мы будем вести себе прилично.

Батюшка недовольно засопел, но промолчал. Часовщик вышел на улицу, а мы со священником уселись на лавку для посетителей. Отец Никодим нарываться на мои упрёки не стал и прилежно сидел на месте. Я же наконец-то получил возможность собраться с мыслями.

Когда мы вошли в этот зал, у меня возникло странное ощущение какой-то неправильности. Времени на анализ не было – слишком уж бурно развивались события, зато сейчас, в спокойной обстановке, удалось сконцентрироваться.

Не то чтобы я ощущал рядом присутствие опасных духов, но всё равно какое-то раздражающее беспокойство присутствовало. Не выдержав, начал расшатывать дух, а затем аккуратно выглянул из себя. Увиденное озадачило. Те механические зверушки, которые задвигались, едва часовщик включил свет, имели собственную ауру, что металлическим предметам не свойственно. Деревянные вещи порой несли на себе остаточные следы духа дерева, из которого были сделаны, но это совсем другое. Яркости свечения явно недостаточно, чтобы заподозрить присутствие внутри запертой сущности, как в проклятой книге, едва не убившей тётю Агнес. Отец Никодим ткнул меня локтем под рёбра и спросил:

– Ты что-то учуял?

По нехорошему блеску в глазах я понял, что священник просто жаждет заполучить повод прижать часовщика. Хочу ли я ему в этом помогать? Не особо. По крайней мере, пока не разберусь, в чём тут дело.

– Нет, всё в порядке.

– А зачем тогда шаманил? – не унимался батюшка.

– Скучно стало, тренировался, – не стал уступать я и прямо посмотрел ему в глаза.

Что-то в последнее время сокрытие тайн от своего практически духовника вошло у меня в привычку. К счастью, наш спор не успел разгореться, потому что вернулся Арам Николаевич и попросил покинуть помещение. При этом он так хитро поглядывал на меня, что зародилось подозрение – не специально ли он оставил меня в лавке. Может, и сам хотел, чтобы я подметил странности с его творениями? Имелось желание спросить напрямую, но компания неподходящая. Да и времени не было.

Часовщик посадил нас в пролётку, которой управлял невысокий мужичок в классическом наряде извозчика. В отличие от своих коллег этот был молчаливым и, похоже, не очень любопытным. За все те двадцать минут, пока добирались до припортовой гостиницы, мужчина не проронил ни слова. Да и мы с отцом Никодимом особо не разговаривали. А вот в гостинице пришлось поговорить, причём на высоких тонах. Возникла проблема – Акира на предстоящей охоте был бы не лишним, но его наряд привлечёт слишком много внимания, да и оставлять Диму одного в незнакомом месте очень не хотелось. Решение первой проблемы предложил отец Никодим. Он вызвался поговорить с управляющим гостиницей. Тот наверняка найдёт одежду, либо забытую гостями, либо принадлежащую кому-то из работников. Заодно вызовет ещё одну пролётку.

Этот вариант мне понравился, зато совсем не порадовало предложение Димы.

– Стёпа, с вами мне будет даже безопаснее, чем здесь, – с нездоровым блеском в глазах заявил мой друг. – К тому же у нас два духовых ружья, а я, пока ты путешествовал, неплохо наловчился им пользоваться. Так что лишним не буду.

Оно-то так. Отец Никодим вернул мне моё имущество, а второе духовое ружьё я перенёс в ушкуй из мастерской Гордея. Но от одной мысли, что с Димой может что-то случиться, становилось совсем не по себе.

– Что я скажу тёте Агнес?

– Скажешь, что я уже не ребёнок и имею право решать, как жить, – резко и решительно ответил Дима на вопрос, который я, как оказалось, высказал вслух.

В чём-то он прав, но всё равно было до жути страшно, а ещё я вдруг поймал себя на мысли, что больше боюсь за свою уютную, почти семейную жизнь в доме Спаносов, чем за безопасность друга. И от собственной мелочности стало муторно. Да и прав Дима – откуда ему набраться уверенности в себе, если его с детства опекают как несмышлёныша какого. Если откажу сейчас, это сильно ударит по его самолюбию. В конце концов, мы с Акирой будем рядом.

Словно подталкивая меня к определённому решению, в дверях появился отец Никодим, державший в руках какую-то одежду.

– Хорошо, но, если вздумаешь геройствовать или ослушаешься приказа, будешь сидеть в библиотеке на цепи. Понятно?

– Абсолютно, – с торжественно-серьёзным видом кивнул мой друг.

Затем я повернулся к нихонцу, ожидая проблем ещё и с ним:

– Ота-сан, ваш наряд слишком приметен.

– Конечно, Чекан-доно, я всё понимаю, – удивил меня покладистостью нихонец.

Пока мы разбирали привезённое с ушкуя оружие, Акира быстро накинул на себя поношенный кучерской кафтан, рукава которого нихонцу были коротковаты. Выглядывавший снизу родной наряд и далеко не славянское лицо чуть выделились, но далеко не так сильно, как пару минут назад. К тому же он убрал косицу с макушки, перевязав в простой хвост.

В этот раз переезд оказался куда дольше. До цели мы добирались больше получаса, за это время на небе успела взойти почти полная луна, что, с одной стороны, было удобнее – не придётся мыкаться в потёмках, а с другой – делало окружающую обстановку более зловещей. Правда, меня подобные вещи уже давно перестали пугать. Возможно, умение чувствовать присутствие рядом потусторонней угрозы добавляло уверенности и понимания того, что вся эта зловещая мрачность – лишь пустая декорация. А вот Диму явно пробрало буквально до дрожи. Ничего, ему будет полезно, а то глянь как раздухарился. Да и Акира, несмотря на всю свою внешнюю невозмутимость, явно чувствовал себя не в своей тарелке и поглядывал на меня как-то