Нелегальный экзорцист - Григорий Константинович Шаргородский

Чем дольше говорил часовщик, тем более возбуждённым он становился. И это начинало немного напрягать. Впрочем, на безумца он пока не походил, всего лишь казался человеком, слишком уж увлечённым своим делом. Пока ничего крамольного здесь не происходило, так что я не спешил заканчивать разговор и с неподдельным интересом посмотрел на калеку.

Его протез по праву можно было назвать произведением искусства. Причём с каждой секундой его совершенство раскрывалось всё больше. Павел правой рукой отщёлкнул лежавшую в специальном углублении полукруглую скобу и начал вращать её как заводной ключ. После дюжины поворотов, сопровождавшихся механическим стрекотом, калека вернул скобу в прежнее положение и нажал на какую-то кнопку. Послышалось тихое тиканье, а затем вдруг указательный и большой пальцы протеза сомкнулись. После снова разошлись. Павел повернулся к столу и этими же пальцами взял с него яблоко. Причём остальные тоже прижались к поверхности фрукта, но не так плавно, а механическим рывком.

– Удивительно, – искренне прокомментировал я происходящее, чем вызвал дополнительную волну возбуждения у Арама Николаевича.

– И это ещё не всё! – воскликнул он. – У Павла появилась чувствительность на кончике указательного пальца, конечно, если ему это не показалось.

– Я говорю правду! – вдруг подал голос до этого молчавший калека.

– Паша, никто не обвиняет тебя во лжи, – поспешил успокоить друга часовщик. – Просто это могут быть фантомные ощущения.

Похоже, у Арама Николаевича страсть к спорам, причём не только враждебным, но и дружеским. Очень уж он увлекается ими, так что мне пришлось влезть и в это, пусть и беззлобное, противостояние.

– Господа, у меня мало времени. Арам Николаевич, ваши успехи, конечно же, поражают, но я по-прежнему не понимаю, зачем вы меня позвали.

Мой слегка недовольный тон вернул энтузиаста на грешную землю:

– Понимаете, Степан Романович, мои, как вы выразились, успехи не только поражают, но и пугают. Ещё работая над механическими зверюшками, я начал опасаться, что в них из-за рун мог вселиться какой-то бес. А когда Паша заговорил о чувствительности в железном пальце, я откровенно испугался. Вдруг руны приманили к нему беса, и он может стать одержимым. Поэтому я прошу вас взглянуть на протез, так сказать, повнимательнее.

Оба друга смотрели на меня с такой смесью надежды и страха в глазах, что если и были какие-то сомнения, то продержались они недолго. Я пока ещё не такой большой специалист по духам и их разновидностям, но уже сейчас могу сказать, что ничего тёмного в механических зверушках часовщика нет. Там лишь некое бледное подобие аур, которые я видел у простых животных. Возможно, руны приманили к игрушкам почти развеявшиеся духи недавно умерших зверей. Не факт, что вслед за ними к поделкам часовщика не прилипнут сущности пострашнее, но сейчас это не так. Впрочем, было видно, что Арам Николаевич, больше переживал за протез, чем за игрушки, ставшие, как бы так правильнее сказать… одуховленными.

– Хорошо, давайте попробуем, – сказал я, проходя к столу. Отодвинул стул и присел на него. – Положите вашу левую руку на стол передо мной, пожалуйста.

Павел тут же выполнил мою, просьбу присев рядом. Я достал фляжку с зельем Виринеи, хлебнул оттуда самую малость, больше для видимости и самоуспокоения. Глубоко вздохнул и начал горловой вибрацией расшатывать свой дух. Сильно высовываться не собирался, просто выгляну и бегло оценю ситуацию. Так и сделал, хотя увиденное вызвало любопытство и заставило чуток задержаться, но ненадолго. Затем, вернувшись в прежнее состояние, некоторое время просидел с закрытыми глазами. Нужно было осмыслить увиденное. Когда снова посмотрел на своих собеседников, то увидел, что страх в их глазах практически вытеснил надежду, особенно у Павла. Он явно не хотел расставаться с протезом, но понимал, что это придётся сделать, если подтвердятся их страхи. Я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, очень не хотелось расширять круг людей, посвящённых в мои тайны, с другой – распирало желание вернуть надежду этому бедолаге. В этот раз осторожность проиграла.

– В протезе нет ничего плохого. Похоже, ваш собственный дух начал растягиваться как резиновый, наползая на протез. Тонкая лента протянулась к указательному пальцу. Ещё две почти достигли большого и безымянного.

– Значит, там тоже появится чувствительность? – нетерпеливо спросил Павел, которого затрясло от волнения.

– Не знаю, – честно признался я. – Чтобы понять это, нужно осмотреть вас ещё раз через какое-то время.

– А мои звери? – быстро успокоившись за друга, не удержался от вопроса часовщик.

В ответ я по-доброму улыбнулся:

– Там всё ещё проще. Похоже, в них подселились духи погибших зверушек. Тёмных вселенцев я не заметил, но всё же вы с этим делом поосторожнее.

– Конечно, – тут же согласился часовщик, причём с такой убеждённостью, что я ему даже поверил. – Теперь буду работать только с протезами. Все эти игрушки – никому не нужная забава, ради которой рисковать точно не стоит. Могу ли я надеяться, что вы ещё раз навестите меня?

Всё происходящее в обители часовщика меня очень увлекало, но давать какие бы то ни было обещания я не спешил.

– Вполне возможно, если получится выкроить для этого время. Боюсь, скоро у меня забот будет выше крыши.

– Я вас понимаю, – с сочувствием покивал головой Арам Николаевич. – Вырваться из цепких когтей Никши будет трудно. Никогда не понимал, почему Илия дружил с этим зверем. Хотя, судя по всему, он и сам не доверял бесогону, раз уж прислал нож мне, а не ему.

Заметив мой укоризненный взгляд, Арам тут же осёкся:

– Конечно, простите, что задерживаю. Скажите, как я могу отблагодарить вас?

Он явно намекал на деньги, но меня такой расклад не очень устраивал. Заработать я могу и другим способом, а вот приобщиться к тайнам часовщика очень хотелось. Но сейчас для этого нет времени.

– Думаю, мы обсудим это при следующей встрече, – с намёком сказал я, и, похоже, ответ устроил мастера, потому что он благосклонно и благодарно кивнул:

– Конечно, Степан Романович. Буду рад. Если позволите ещё одну просьбу, могли бы при случае передать от меня привет Илие, а также сказать ему, что он в любой момент может переехать в Туров и остаться жить у меня.

– Боюсь, что пока это невозможно, – нахмурившись, довольно жёстко припечатал я с явным намёком.

Да и сам Арам Николаевич понял, что наговорил лишнего. Павел, конечно, его доверенный друг, но отнюдь не мой, и откровенничать при нём не стоит. Из-за лёгкой напряжённости прощание оказалось скомканным, и я поспешил обратно в портовую гостиницу, где