Запрещенный ритуал - Дина Зарубина

на конченную садистку смотрел, пока я ему не объяснила, что забрала девочку буквально вчера из приюта. Он сказал, что обязан сообщить властям. Вы можете уточнить, сколько искалеченных детей выходит из приюта, обобранные своими жадными родственниками? Сколько помещены недобросовестными опекунами? И сколько вернулось к нормальной жизни?

– Да как же это?! – полуэльф дернул свой шелковый галстук. – Барон Тронхейм известный благотворитель…

– И неизвестный садист и палач. Или вы делаете официальный запрос властям, инициируя глубокую проверку, глубокую! – повторила я. – С лекарями, храмовниками, представителями претора и финансистов, или я своими руками сожгу этот приют к чертовой матери!

– Я… да. Несомненно. Я благодарен вам, Марина Верина, за сообщение. Это вопиющий случай, и я непременно подключу нашего мэра и храм, – эльф встал и поклонился.

А я вышла, кипя и булькая от злости. Издеваться над детьми! Да я этого барона задушила бы! Нет, кастрировала на площади!

Люси встретила меня заинтересованным взглядом. Поздно вспомнила, что у оборотней чуткий слух. Девочка показала мне листок, на котором написала: «Кто такая чертова мать»?

– Это мать вашего бога войны, – выкрутилась я.

Местный пантеон знала слабо, даром, что из Обители! В Храме всех богов были любые алтари, поклоняйся, кому привык, все равно невест разберут по разным мирам, а там уже свои боги и свои жрецы всему обучат. Тут желательно быть, как все. Слиться с толпой.

Поэтому сразу после одежной лавки мы направились в храм.

Люси радовалась новому бирюзовому платью, кружилась, показывая кружевные оборки нижней юбки, притопывала новенькими башмачками, трогала атласные цветы на шляпке.

Храм был скромен и пуст. Статуи богов с жаровнями перед ними, и столиками для подношений составляли, собственно, все убранство. Ни позолоты, ни икон, ни показной роскоши. Только тонкая каменная резьба и дорогой мрамор с золотыми блестками показывали истинную цену этого аскетизма.

– Неужели это Люси? – закашлялся кто-то сзади.

Я обернулась, а Люси бросилась на шею пожилому священнику.

– Душевно рад, дитя мое! – Будь Люси чуть потолще, она бы сбила с ног этого худого и будто прозрачного священника.

– Добрый день. Я новый опекун Люси, Марина. И я из другого мира, поэтому ничего не знаю, – развела руками. Все заготовленное вранье вылетело из головы, когда он посмотрел на меня удивительно яркими, сияющими, как карбункулы, голубыми глазами. Маг, точно маг! Да еще истинно верующий! У меня просто мороз по коже прошелся от этого голубого рентгена, которым патер меня просветил.

Люси счастливо улыбалась, держа патера за пояс. Меня даже иголочкой ревность кольнула, потом я себя одернула. Есть кто-то, кого девочка любит, и кто ее любит, радоваться надо!

– Люси повредила связки и не может пока говорить.

– Душам слова не нужны, я вижу то, что скрывают слова.

Менталист?! Кому же еще и служить при храме? Я испуганно вжала голову в плечи.

– Не бойтесь. Зла вы не несете, и душа ваша чиста. Хотя и ошибок натворили немало. Но то обычный человеческий путь. Я патер Исидор. Рад приветствовать вас в Курепсе. Ваши мужья подъедут позднее?

Да что они заладили, мужья да мужья. Наверное, как маг, он видит брачную метку на ауре?

Эх, котики! Подавила вздох.

– Боюсь, мы расстались надолго, по серьезным, не зависящим от нас причинам, – прозвучало неловко и жалко. Но патер не стал ковырять свежую рану, предложил пройти к нему выпить воды, молока или компота.

Люси вприпрыжку побежала вперед, видимо, отлично зная дорогу.

– Люси была так рада вас видеть, – начала я.

– Не удивительно. Это ведь я нашел ее на пороге храма год назад. Несколько недель она прожила тут, пока мы писали запросы и ожидали ответов. Потом мой друг принял в ней участие, жалко, что не пожил подольше. С завещанием он намудрил от души! – Улыбнулся патер. – Мне нечего было бы дать девочке, кроме утешения, чтоб обеспечить ее. А он был весьма состоятелен и одинок.

– Ей лет девять-десять? Насколько я знаю, кошки прекрасные родители? Она их помнит? Что с ней случилось?

– Не помнит и вряд ли вспомнит, с ней поработал очень опытный маг. Мы пытались, и я смотрел несколько раз, но воспоминания стерты. Уверен, что она из хорошего рода. Она и имя свое вспомнила с большим трудом, не уверен, что правильно понял ее тогда. Возможно, она Люсинда или Люсинель. Или Марилюс. Никаких украшений, меток на одежде, гербов не оказалось. Фамилию мы с Пабло сами придумали, когда увидели оборот. Пантера рунами будет Палли. Вообще-то Чирутапалли, но мы укоротили.

– Но почему же вы уверены, что она из знатной семьи?

– Воспитание, ухоженность, манеры, поведение за столом. Полагаю, что от нее избавились родные, как от лишней наследницы, или наоборот, похитили враги рода. Но никто о пропавшем ребенке не заявлял, запросы ничего не дали. Боюсь, она из другого мира, как и ты.

В уютной комнате уже хозяйничала Люси, доставая варенье, чашки, блюдца, и мы прекратили разговор о девочке. Стали беседовать о городке, погоде, природе и прочих безопасных вещах. По моей просьбе патер дал мне книгу с постулатами местной религии. Тонко улыбнувшись, он посоветовал рассеять мрак моего невежества учением о стихиях. Еще сунул сборник песнопений и гимнов.

Глава 31

Вечером крутилась в кровати, вспоминая слова патера.

Магии у меня нет, он проверил специальным артефактом. Магии нет, а дар есть. Вот, например, у нотариуса есть дар ощущать ложь. Он не сможет составить подложный или противозаконный документ. А магии тоже нет. У булочника дар чувствовать тесто, поэтому у него лучший хлеб в городке. Может быть, точнее сказать, не дар, а талант?

Когда я кручу свои веревочки, я наделяю своей волей память предмета. Эта способность близка в ведовству, поскольку тут не нужны заклинания или ритуалы. Способность очень редкая, и отец Исидор с удовольствием ее изучит. А учебников нет и быть не может, потому что ведьм учат ведьмы, не утруждаясь подробными записями. Это бессмысленно, потому что для не имеющих дара это пустые слова, а для имеющих настоящую магию не важнее комариного писка.

Но артефакторы считаются магами! Полноценными! Есть невероятно сильные, заряжающие, например, в одиночку городское освещение столицы! Тут патер Исидор развел руками.

Про Обитель патер Исидор отказался говорить, нахмурился.

А я дура, выступила с этим приютом.

Хотела же сидеть тихо, вести размеренную жизнь обычной горожанки. Дар –