Путь меча - Илья Ангел

В какой-то момент я отвлёкся от внутренней работы и просто наблюдал. С высоты жизнь «Пылающего Горна» напоминала муравейник. Каждый человек был крошечной точкой, занятой своим делом. Кто-то таскал уголь, кто-то зазывал в свою лавку посетителей, кто-то просто сидел у входа в свою мастерскую, отдыхал и смотрел в небо.

У каждого была своя история, свои цели, свои битвы. Я был всего лишь одним из них. Эта мысль не унижала, а наоборот, придавала спокойствия. Я не центр вселенной, но я её часть. А значит, я смогу подняться на любые высоты, которые в ней есть.

Когда солнце начало клониться к закату, окрашивая дым над поселением в багровые тона, я почувствовал, что готов. Моя Ци была чистой, плотной и послушной, как хорошо отточенный клинок. Сознание — ясным и холодным.

«Стабилизация сознания завершена. Контроль на уровне пика 4-й Звезды достигнут. Время отправляться».

Я спустился с выступа и медленно, не спеша, направился обратно к кузне Го Рена.

Дверь была приоткрыта, и из щели доносился едкий запах озона, расплавленного металла и чего-то горького, почти ядовитого. Я вошёл без стука.

Го Рен с лицом, почерневшим от копоти и испарины, возился у своей каменной плиты. Белое пламя, которое я видел в прошлый раз, теперь пылало алым, багровым светом, и в его сердцевине плавился тот самый обсидиановый клык Хрустального Змея. Но теперь он не был чёрным. Он переливался всеми цветами радуги, словно внутри него заточили само полярное сияние.

Го Рен обернулся. Его глаза горели лихорадочным блеском.

— Ты. Наконец-то. — Его голос был хриплым от напряжения. — Слушай и запоминай: я буду бить по металлу, но каждый удар будет приходиться и по твоей душе. Ты почувствуешь каждый удар. Это будет очень больно, но, если дрогнешь — металл треснет, и всё насмарку. Понял?

— Понял, — ответил я, снимая жилет и оставаясь в простой рубахе. — Я готов.

— Тогда начинаем. Встань там. — Он указал на круг, выложенный на полу из кусков нефрита и железа. — И выпусти свою Ци. Всю. Без остатка. Направь её в свой будущий клинок.

Я занял позицию, сделал глубокий вдох и направил энергию в клык Хрустального Змея. Серебристо-стальной поток устремился к багровому пламени, и оно взревело, взметнувшись до самого потолка. Заготовка начала дрожать, словно пытаясь сбежать из пламени.

Го Рен взмахнул рукой, в которой из ниоткуда появился раскалённый до красна молот.

— Первый удар! К основанию!

И он «ударил». Его инструмент не коснулся металла. Он пронзил пространство перед ним, и я почувствовал, будто раскалённую иглу вогнали мне прямо в затылок. Невероятная боль и жар. Я стиснул зубы, с трудом удерживая поток Ци.

— Второй! По лезвию духа!

Ещё один «удар». На этот раз — по груди. Во мне что-то звенело, трещало. Перед глазами поплыли круги. Я видел, как в пламени сияющая масса металла начинала вытягиваться, формируя очертания клинка.

— Не отвлекайся! — рявкнул Го Рен. — Ты сталь! А сталь не чувствует боли!

Я вспомнил тренировки с Юнь Ли. Боль — это шум. Я отсёк её и сосредоточился на образе. На своём «Зародыше Меча». Я представил, что это я сам нахожусь в том тигле, и меня куют. Каждый удар Го Рена был не пыткой, а отсечением всего лишнего.

— Теперь — сердце пламени! — Го Рен бережно поместил в раскалённую заготовку небольшой, пульсирующий красным камень. Внутри него бился крошечный, но невероятно плотный сгусток огненной Ци. — Это — Нерождённый вулкан, найденный в жерле спящей огненной горы! Он ещё маленький, но со временем сможет обрести невероятную силу.

Камень взорвался ослепительной вспышкой, и багровое пламя вмиг стало ослепительно-белым, словно миниатюрное солнце вспыхнуло в центре мастерской.

Жар, исходящий от него, был уже не физическим, а духовным. Я почувствовал, как по моим энергетическим каналам разливается всепоглощающий огонь, будто меня сжигают заживо.

— И Живое серебро!

Заколки с уникальным металлом внутри медленно вошли в пламя, после чего мгновенно растворились, превратившись в миллиард сияющих частиц, которые обволокли формирующийся клинок.

Пламя погасло. В воздухе над остывающей каменной плитой медленно кружился клинок.

Он был длиннее «Спутника Охотника», но тоньше и изящнее. Лезвие — из чёрного, матового обсидиана, сквозь который просвечивали красные прожилки, словно внутри него текла магма. По центру шла тонкая, почти незаметная линия живого серебра, пульсирующая мягким светом. Гарда была минималистичной — два изогнутых, острых шипа, напоминающих змеиные клыки. Рукоять из тёмного, полированного дерева, обтянутая кожей, идеально легла в мою руку, когда я, почти не дыша, протянул её.

В момент, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти, клинок издал едва слышимый вздох. Между мной и мечом установилась связь. Я чувствовал его так же отчётливо, как чувствовал свою собственную руку.

— «Огненный вздох», — прошептал Го Рен, смотря на своё творение с благоговением. — Потенциал этого меча даже выше, чем я ожидал. Видимо, у тебя очень хорошее понимание меча и подходящая Ци.

Я сделал лёгкий взмах. Клинок рассёк воздух без единого звука. Он был идеальным продолжением моей воли: лёгким, как перо, и смертоносным, как взгляд кобры.

— Спасибо, мастер, — поклонился я.

Го Рен махнул рукой, опускаясь на ящик с видом полнейшей опустошённости.

— Просто не позорь мою работу. А теперь проваливай. Мне спать надо.

Я попрощался, пристегнул ножны с «Огненным Вздохом» к поясу и вышел из мастерской. На улице уже царила глубокая ночь. Огни «Пылающего Горна» угасли, лишь в нескольких окнах светились тусклые точки, да где-то вдали слышался пьяный спор. Воздух, всё ещё тёплый от дневного жара печей, быстро становился холоднее.

Я направился к дешёвой, но чистой гостинице на окраине, которую приметил ещё в прошлый раз. Тренировку с мечом можно отложить до завтра. Сейчас тело и дух требовали отдыха после ковки.

Я свернул в небольшой переулок, чтобы сократить путь, и замер.

В центре узкого прохода, залитого лунным светом, стоял он. Высокий, в том самом тёмном плаще, с металлическим кастетом на правой руке. Его лицо было скрыто тенью капюшона, но я узнал его по осанке. По той самой ядовитой, безразличной уверенности, что исходила от него в день, когда он с подельниками избили меня до полусмерти.

Он стоял совершенно неподвижно, и в его позе не было спешки или злости. Была холодная, выверенная готовность.

— Наконец-то вышел, алхимик, — его голос был низким и ровным, как змей, скользящий по замёрзшему камню. — Я тебя ждал.

Я не ответил, лишь медленно опустил руку на рукоять «Огненного