Пустоши Альтерры, книга 3 - Александр Казанцев

Он попытался было оказать первую помощь — вытащил бинты, даже попробовал перевязать раны, но быстро понял: это бесполезно. Мрак был слишком тяжёл, чтобы двигать его без риска, а в грузовом отсеке не хватало ни пространства, ни устойчивости, чтобы сделать всё по уму.

Вектор сжал зубы, выругался сквозь дыхание и отшвырнул бинты в сторону. Время истекало. Солнце уже клонилось к горизонту, тень барханов становилась длиннее, и нужно было уходить — искать укрытие, прятать машину.

Ночь опустилась на пустошь тяжёлым полотном, погасив разом все звёзды. Взвесь ещё долго висела в воздухе, чуть серебрясь в отблесках заката, пока не растворилась в сгущающейся темноте окончательно. Бархан, за которым укрыли бронемашину, скрывал их со стороны дороги, со всех остальных направлений машина была открыта, как на ладони. С каждой минутой холод становился ощутимее, медленно просачиваясь внутрь, а Илья уже не чувствовал ничего, кроме напряжения и пульсирующей тревоги.

Он не спал, в голове ярким клеймом горела брошенная Косой фраза “Ужас ночи”.

Сидел в тесном пространстве грузового отсека, привалившись спиной к перегородке. На коленях лежала заряженная винтовка, тяжёлая и холодная. Мрак лежал неподалёку, неподвижный, зажатый в углу, там, где раньше хранился боекомплект. Только дыхание его, редкое и хриплое, говорило о том, что он жив.

Пустошь ночью оживала иначе. Те, кто днём скрывались глубоко в трещинах земли, среди разбитых машин и обглоданных костей, теперь пробуждались, выползая наружу, ведомые бесконечно голодным зовом.

Первый звук был едва уловимым — тонкий, словно кусок стекла легко коснулся брони. Он прошёл вдоль корпуса почти незаметно. Казалось, это лишь ветер забавляется с песчинками, бросая их на броневик. Звук повторился снова, что-то неторопливо, тщательно царапало броню, пробуя на прочность.

А затем последовал тяжёлый удар. Гигантская туша налетела на борт машины, не ожидая сопротивления. Броневик качнуло, и через пол прошла ощутимая вибрация. Вектор замер, оцепенев, затаил дыхание, стараясь услышать хоть малейшее движение снаружи.

Наступила короткая пауза, и тут же новый удар. Слабее, но резче, злее, неудача только разозлила невидимого хищника. Затем раздались перестуки лап, тяжёлые и размеренные — совершенно не человеческие. Существо медленно двигалось вокруг броневика, изучая его со всех сторон, пыталось понять, стоит ли тратить на него силы.

Вновь вернулся царапающий звук, теперь уже ближе. Металл тихо застонал под острыми когтями, зверь искал слабое место в броне. Затем короткий, острый щелчок, и сразу за ним удар по задней двери. Илья непроизвольно вздрогнул, сильнее прижал винтовку, вжался спиной в стенку. Дыхание сбилось, стук сердца отдавался в ушах набатом.

Монстр ненадолго замер, слушая реакцию изнутри. Следующий удар пришёлся около замка двери — мощный, резонирующий по всему корпусу. Механизм чуть дрогнул, щёлкнул, но створки выдержали. Болты и броня держались крепко, их только что перебрали в Краегоре. Илья помнил, как отдельно “согласовал” эти работы в период вынужденного простоя, пока одни запчасти уже поставили, а другие еще не прибыли.Скрежетал тогда зубами, ощущая, как Шило его разводит, а вышло иначе.

Броневик снова слегка качнуло — зверь раздражённо ударил по двери ещё раз, затем снова обошёл машину сбоку, царапая и толкая корпус. Стены задрожали, с потолка сыпалась пыль, и на секунду показалось, что броня треснет. Вектор смотрел неотрывно в то место, где должна была быть узкая щель прицела. Стрелять не собирался, зная наверняка: один лишний звук — и тварь учует живых, просто винтовка давала уверенность.А пока, возможно, существо принимало их машину за очередной остов, брошенный умирать посреди пустоши.

Минуту, может две, казавшиеся вечностью, зверь стоял за дверью, тяжёлое дыхание хрипло билось о броню. Через щели проникал запах — кислый, едкий, явно принадлежащий хищнику.

Наконец раздались шаги, медленные и тяжёлые. Один, второй, третий. Затем шорох и долгая пауза.

И только когда Вектор осознал, что больше не задерживает дыхание, стало ясно: существо отошло. Теперь пустошь играла с ними — в долгую, изматывающую игру, правила которой были известны лишь тем, кто приходил из темноты. Часы бы помогли Илье ориентироваться, но в абсолютной мгле беззвездной ночи хронометр был непозволительной роскошью.

Прошел около часа с момента первой встречи. Вектор даже не понял, как именно, просто осознал, что пульс успел немного успокоиться, а тело снова отозвалось ломкой дрожью от напряжения и усталости. И когда наступил новый вид безмолвия— тяжёлый, густой, слишком глубокий, чтобы быть нормальной, — пустошь снова зашевелилась, выпуская следующего гостя.

На этот раз началось всё с тонкого свиста. Прерывистого и странного, словно кто-то с трудом протягивал дыхание сквозь проржавевшую металлическую трубу. Затем звук повторился, уже короче, с вызовом, и наступила долгая, явно осмысленная пауза.

Следующий шорох пришёл сверху — короткий, царапающий, когти скользнули по броне. Тварь ползла по крыше — или их было несколько, он не мог разобрать точно. Звук повторился, громче и настойчивее, и вскоре перешёл в методичное, ритмичное царапанье, существа изучали металл, сантиметр за сантиметром проверяя броню на прочность.

Илья, затаив дыхание, ладони стали мокрыми от пота, веки плотно зажмурены.

Когти зацокали снова, быстро и приглушённо, лапы лишь вскользь касались брони, едва цепляясь наростами. Перебежки становились всё стремительнее — то слева, то справа, существо примерялось, с какой стороны лучше пробраться внутрь. Затем звук замер прямо над люком. Металлическая пластина чуть дрогнула, заскрипела под весом, послышался чёткий, злой щелчок, существо явно тянуло за обломки креплений турелей.

Илья не дышал, смотрел вверх, не отрываясь, вжимаясь в холодную сталь корпуса и крепче обхватив винтовку. И тут раздался хруст.

Не скрежет металла, а именно хруст — хлёсткий, плотный, зверь с силой вгрызся во что-то. Антенна на крыше сопротивлялась мгновение, тут же сдалась. Затем послышался визг, пронзительный и злой, у существа отняли добычу или неожиданно ударили.

Следом раздался тяжёлый глухой удар, тварь спрыгнула вниз, на песок. Звук был плотный, хрустящий, будто мешок, набитый костями и мясом, швырнули о землю. Наступила пауза. Пустошь вокруг снова погрузилась в плотную тишину — чужую, наполненную ожиданием. Она была почти осязаемой, давила на уши, заставляла дышать неглубоко и осторожно, любое движение могло снова пробудить то, что скрывалось за пределами броневика.

А потом пришли третьи. Эти не объявляли о себе тяжёлыми шагами, не царапали броню когтями, не рычали низко и глухо. Они двигались иначе — мягко, почти бесшумно, как если бы по песку тащили вьюк или тело.

Их было едва слышно, лишь ощутил чужое присутствие — такое,