Пустоши Альтерры, книга 3 - Александр Казанцев

На воле, на боли, на одной только жгучей, звериной решимости — караванщик полз. Одной рукой караванщик опирался на раскалённый песок, другая цеплялась за скобу на борту, словно железные пальцы самой смерти тащили его обратно в жизнь. Ноги дрожали, тело не слушалось, каждое движение давалось через глухой хрип и стиснутые зубы, но он продолжал ползти, упорно, не позволяя пустыне забрать своё.

Илья лишь прикрывал, удерживая винтовку наготове, готовый пресечь любой шорох со стороны барханов. Парень понимал — это бой Мрака, личная битва, которую нельзя выиграть за другого, как нельзя вдохнуть чужими лёгкими.

Когда мужчина наконец завалился внутрь грузового отсека, тяжело рухнув на пол, Илья сразу же оказался рядом. Он упал на колени, упёрся лбом в холодный металл пола, почувствовал его успокаивающую, почти живительную прохладу. Живы. Оба. И пока противники не решились атаковать снова, у них оставался шанс выбраться.

Вектор сорвался с места, неловко споткнулся о собственную винтовку, едва не разбив голову о переборку, и рванулся обратно в кабину. Там по-прежнему стоял удушливый смрад от фугаса, но машина была живой и послушной. Руль лег в руки, передача щёлкнула сразу, и броневик тяжело, рывками двинулся назад, продираясь сквозь глубокий песок и неровности дороги, утюжа следы боя.

Оба были внутри. Металл корпуса сомкнулся вокруг них, стал бронёй, крепостью, внутри которой стало уже неважно, что происходит снаружи. Вражеские пули стучали по обшивке беспомощно, словно злой град по жестяной крыше, раздражённо, безо всякого результата. Им уже нечем было пробить эту скорлупу из металла и упорства, а гранатомет явно исчерпал боезапас.

Где-то снаружи, за барханами, нападавшие видели, как их цель ускользает. Машина хрипела, дрожала, упорно ползла прочь, метр за метром уходя за грань досягаемости. Теперь преследователям предстояло решить — продолжать ли погоню, бросая раненых и повреждённые багги, или признать поражение. Любая погоня — риск, ставка пятьдесят на пятьдесят. Никто уже не знал, что ещё могла скрывать внутри эта потрёпанная жизнью громада.

Кляп решил рискнуть ещё раз. Он тяжело поднялся из-за бархана, провожая взглядом броневик, медленно уползающий задним ходом, оставляя за собой следы в горячем песке. Рядом застыла последняя оставшиеся багги — помятая, со старым стрелком, у которого на лице застыла злость.

В кабине броневика Илья, не отрывая глаз от дороги, напряжённо вглядывался через лобовое стекло. Оно было покрыто густой сетью трещин и копотью, огонь уже погас, но видеть через эту мутную пелену было трудно. И всё же различил, одна из машин резко вырулила на дорогу и решительно рванула вслед за ними.

— Упертые твари, — процедил сквозь зубы, доставая из под сиденья единственную гранату.

Не сбавляя скорости — сейчас броневик полз около пятнадцати километров в час — он подхватил гранату, крепче зажал руль коленом и одним рывком выдернул чеку. Медленно и осторожно приоткрыл боковую створку, глотнул горячего воздуха и, примерно прикинув расстояние, выкинул взрывчатку на дорогу перед преследователем.

Теперь оставалось ждать и верить в расчет.

Секунда, другая. Броневик продолжал отступать, багги нагло приближалась, рассекая клубы пыли и мелких камней. Ещё миг — и взрыв взметнул песок, гальку и раскалённые осколки прямо перед машиной преследователей. Удар не разнёс багги в клочья, но резко сбил её с курса. Водитель инстинктивно крутанул руль, и машину занесло.

Кляп, глядя на это, сжал зубы. Теперь уже стало очевидно: где одна граната — там могут быть и другие. Он потерял слишком многих, заплатил дорого за эту «простую» ловушку. Потери были тяжёлыми, неоправданными, и теперь уже не было смысла рисковать теми, кто остался.

Пустошь не прощает глупых ставок. Лучше отступить и залечь, их время ещё придёт.

Вектор продолжал медленно откатываться, всматриваясь сквозь трещины лобового стекла и мутное зеркало, пока броневик прополз ещё метров триста по горячей, разодранной дороге. Лишь тогда окончательно остановился, переведя дыхание. Глубоко втянул воздух, заставляя себя снова почувствовать реальность, и не спеша поднялся. Осторожно прошёл внутрь грузового отсека, обеими руками захлопнул створки.

После этого вернулся за руль и медленно, осторожно, стараясь избегать резких движений, развернул броневик лицом к Вулканису. Теперь нужно было только двигаться вперёд. Скорость держал не больше двадцати километров в час — колёса перебирали кочки и асфальт с болезненным гулом, каждое движение давалось через ощутимую дрожь и шум в ушах.

Погони больше не было.

Так прошло пятнадцать минут, возможно двадцать — километры исчезали медленно и безжалостно, оставляя за спиной дым боя, а впереди — смутный, дрожащий горизонт.

На пятом километре Илья всё же решился остановиться. Переключил рычаг на нейтраль, дал броневику выдохнуть и замер, слушая, как оседает пыль вокруг машины ровным, безжизненным кольцом. Ни вспышек, ни шума моторов сзади — погони действительно не наблюдалось.

Он бросился назад, где на полу лежал Мрак — огромный, всегда казавшийся неуязвимым, сейчас безжизненно бледный, словно его выжали изнутри. Вектор опустился рядом на колени, вытащил из ящика аптечку, почти сорвав крышку.

Медицину знал плохо, вспомнил лишь одно — когда-то, в редкую минуту спокойствия, напарник сказал ему тихо, мимоходом:

— Если всё совсем плохо... по-настоящему... бери красную. И жёлтую. Обе сразу. Не перепутай.

Вектор понятия не имел, что именно было в этих ампулах, какая дозировка и последствия, сейчас это перестало иметь значение — хуже всё равно быть не могло. Пальцы дрожали, когда он вытащил ампулы, красную и жёлтую, одним движением ввёл первую ампулу, сразу за ней — вторую, прямо в плечо.

Пауза. Секунда, десятая. Ничего не происходило, тело Мрака лежало неподвижно, только веки слегка дрожали, словно он видел что-то за ними, глубоко внутри. Потом, резко, грудь вздрогнула, и караванщик хрипло застонал, низко, сдавленно, как загнанный зверь, и медленно открыл глаза.

Смотрел мутно, сквозь боль и темноту.

— Жив… — прошептал Илья с облегчением.

Напариник с трудом сглотнул, язык плохо слушался, слова всё-таки пришли, выдавленные хрипом, через силу:

— Дальше… едь. Найди бархан… любой.

Голос был слабым, но звучал ясным приказом:

— Спрячь броневик… за ним. До утра. Закрой всё… плотно. Сам рядом… До утра.

Вектор быстро кивнул, не успев ничего сказать. Мрак, получив это молчаливое подтверждение, выдохнул и снова закрыл глаза. Он не потерял сознание, скорее просто ушёл куда-то в глубину себя, где боль была чуть слабее.

Он был жив, дышал тяжело, прерывисто, но дышал.

Илья откинулся на спину, чувствуя, как напряжение отпускает тело. Уставился в потолок кабины, сердце всё