Перекресток возможностей - Л. Нил Смит

Война длилась сто дней. Измотанные гамильтонианцы, которых уже до смерти заедали местные Бригады Томаса Пейна, не могли понять свежих, беспорядочных, лишенных лидеров американцев, не желавших сдаваться — неспособных, даже если бы захотели. Добровольцы воздушного моста были лучше одеты, лучше накормлены, чем крестьяне-призывники, лишь недавно сменившие вилы на неуклюжие прусские винтовки со скользящим затвором, и пали перед пистолетами-пулеметами, с которыми конфедераты жили всю свою жизнь. Немецкий офицер жаловался в незаконченном письме, что эти американские дьяволы стреляют своим врагам только между глаз. Его нашли застреленным, возможно, по совпадению, между глаз.

Куда бы они ни приходили, конфедераты оставляли после себя анархию. Идеи Галлатина несли их так же далеко, как и сила их оружия; и вражеские, и дружественные народы быстро учились. Многие дворяне, вернувшись домой, обнаруживали, что их замки превращены в курортные отели каким-нибудь местным предпринимателем. Германии и Италии остались раздробленными. Испания раскололась на дюжину государств. Бретань отделилась от Франции. Вооруженная за прусский счет, Ирландия вернулась к своей древней племенной анархии. Балканы дробились все дальше, пока каждая деревня не стала нацией.

Англия держалась. Шотландия, Уэльс, острова Уайт и Мэн отделились. Скай и Малл немедленно отделились от Шотландии, а Оксфордский университет возвел таможенные барьеры. Бывшее Соединенное Королевство стало напоминать плохо сложенный пазл, пока не учредило галлатинистский Парламент, а растерянного короля не убедили добавить к своим титулам «Анарх Содружества». Ирландия ушла, но Нормандия подавала прошение об аннексии.

В 1918 году, среди афтершоков, разразилась всемирная эпидемия гриппа. Почти четыреста конфедератских дирижаблей каким-то образом пережили войну. Снабженные, снова за частный счет, они летали по всему земному шару, раздавая новое и мощное лекарство охваченной болезнью планете.

МЫ НАКОНЕЦ НАШЛИ наше жилье, через дорогу от Зала Свободы, и были любезно размещены в «пентхаусе» на третьем этаже. Хорошо, что наши номера были забронированы. По всей крошечной столице полы в вестибюлях сдавались по квадратному футу, а люди спали в ховеркарах. Я посмотрел на большую, манящую кровать и подумал о Клариссе. Для мужчины моего возраста я в эти дни много плакал.

Галлатинополис никогда не задумывался как большой город. За исключением Квадренниала, [156]своего рода политического скелетного экипажа, [157] собиравшегося каждые четыре года для выбора президента, город оставался тихим после Войны в Европе, ненадолго оживившись снова в 1933 году с восхождением президента Чодороу, который заполнил вакансию, образовавшуюся, когда президент Менкен застрелил своего собственного вице-президента на дуэли, только чтобы быть застреленным разъяренной матерью вице-президента.

Разобравшись с жильем, мы с Люси перешли дорогу к залу собраний, пройдя в его двери под метровыми буквами:

ЭТО ЗАЛ СВОБОДЫ МОЖЕШЬ ПЛЮНУТЬ НА КОВРИК И НАЗВАТЬ КОТА УБЛЮДКОМ — Адмирал Флота Его Светлость А. Б. Чандлер [158]

Мы остановились у вывески в коридоре с грубой обшивкой, обещавшей «ДЖЕФФЕРСОНБУРГЕР — ОН ТЕБЯ ОСВОБОДИТ», и, с понятным трепетом, протиснулись в переполненный снэк-бар.

— Третий раз, когда Конгресс собирался, — сказала Люси, прожевывая жирные края своего ланча, — я еле успела. Всегда любила политику. Просто извращенка, наверное. После войны мы с Питом пытались разводить скот в Мату-Гросу, но между хиваро [159] и муравьями-солдатами… Наконец, обзавелись небольшим участком за Адмиралтейским хребтом, осели, добывая уран. В Антарктиде совершенно по-домашнему, по сравнению с Бразилией — никаких отравленных дротиков! Черт возьми, куда лучше, чем те первые лунные поселенцы в семьдесят третьем!

1949-й?

— Были мы там, богатые как Крез, и становились все богаче, когда Царь взял и захватил весь чертов континент! Довольно глупо, учитывая, что русские граждане не составляли и полного одного процента населения — беженцы, к тому же. Войска пришли примерно три недели спустя. Пита немного подстрелили, так что я угнала наш старый ховер-багги до самой Огненной Земли — уворачиваясь от русских боевых подлодок, Пит весь в лихорадке рядом со мной, а все, что у нас осталось в мире, свалено на заднем сиденье.

Петр Кропоткин, в пропитанных кровью бинтах и всем таком, обратился к Конгрессу. Антарктида была кладезем угля, нефти, других минералов. Ее колонии были популярны. Америка снарядила еще одну добровольческую экспедицию. Царь объявил войну, напав на Аляску, оккупировал Королевство Гавайи и вторгся в Японию, разрушив ее многовековую изоляцию. Конфедератский ховер-флот, небольшая, но смертоносная армада со скоростью 250 миль в час, одержал решительную победу в Беринговом проливе. Их императорская династия была убита царистами, японцы приняли странный квази-галлатинизм с феодальными оттенками, который до сих пор сбивает с толку политологов. Еще одна политическая загадка — точный характер участия гамильтонианцев в делах Царя: почему им позволили сохранить свой режим на Гавайях, окончательно свергнутый, когда массивные силы оккупационных русских войск были переброшены на юг?

На льду истощение сделало свое дело с первыми сибирскими волнами. Теперь войска прибывали из более теплой Матушки-России, лишенные подготовки и технологий для среды, по сравнению с которой Степи казались тропиками. Североамериканцы в скафандрах с подогревом просто заводили их туда, где они могли умереть наиболее эффективно.

К 1958 году настоящая война велась рекламщиками. Трансляции на русскую родину сообщали крепостным, что их жизни принадлежат им самим, и оспаривали отеческие намерения правителя, позволившего им гибнуть миллионами. Космопланы на термоядерном топливе сыпали пропаганду на улицы Санкт-Петербурга. Тем временем лунные колонисты построили «Секвойю I», самый мощный в истории беспроводной передатчик. Мощный благодаря термоядерному синтезу, он модулировал русские пружины кроватей, нити накаливания лампочек и зубные пломбы, воспевая хвалу упорядоченной анархии и шипя на мерзкого Царя от восхода луны до ее заката.

Гневно вздымаемые сельскохозяйственные орудия и станки, подкрепленные сброшенным с воздуха конфедератским оружием, сокрушили русское правительство. Царь Распутин IV [160] исчез; по слухам, он часто объявляется в Аргентине или каком-нибудь другом отдаленном уголке Системы. Сегодня мотыга и гаечный ключ символизируют рождение русской свободы.

Война закончилась, последнее значительное национальное государство на Земле было уничтожено.

КОРИДОР С ГРУБОЙ ОТДЕЛКОЙ был полон снующих людей. Искусно выкованные железные бра освещали портреты между сувенирными лавками и витринами магазинов.

Первый, Д. Вашингтон, тот ненавистный тиран, висел в раме не менее выдающейся, чем любая другая. Под ним к полу была прикручена плевательница. Галлатин, Жене, Джефферсон, Монро, Кэлхун — Секвойя и Оцеола в своих тюрбанах. Джефф Дэвис, Гиффорд Суонси, Артур Даунинг, Гарриет Бичер, массивный бородатый Лисандр Спунер. Жан-Батист Хуан, Фредерик Дуглас, Бенджамин Такер, его лицо было благостным, когда мы проходили мимо, Нок, Менкен, Чодороу, Лейн, Рэнд, Лефевр [161] —