Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов

а по камню под ним, — терпеливо, уже в десятый раз, объяснил я, и веко предательски задергалось. — Нужно подсечь основание, выбить опору. Представь гору деревом. Бессмысленно пытаться его раскачать — мы рубим под корень.

— Подсечь… — он задумчиво почесал в затылке; на лице отразилась работа мысли, переводящей мою инженерную метафору на понятный ему язык. — Хитро. Ну, давай, твою подсечку проверим.

С сосредоточенным видом ребенка, собирающего сложную игрушку, он подошел к ящику со снарядами. Поднял один — тяжелый, почти пудовый. С видимым усилием, но с каким-то благоговением Пётр вложил его в ствол. «Громовая стрела» вошла плотно, с легким шорохом — войлочный пыж-стабилизатор сработал как надо.

— Ну, лежи, милая, — он похлопал по теплому от его рук боку трубы, как по крупу любимого коня. — Жди своего часа.

Я перевел напряженный взгляд. С Государя не убудет из шутки прямо сейчас запульнуть. Или это нервишки у меня так пошаливают, что глупости в голову лезут.

Чуть поодаль, у входа в небольшую пещеру, закутанные в темные плащи, стояли герцог Орлеанский и генерал де Брольи. Их силуэты едва угадывались в утренних сумерках. Подойдя к ним, я услышал глухой, обращенный в пустоту голос генерала.

— Я участвовал в осаде Турина, — произнес де Брольи, не поворачивая головы. — Мы неделями долбили их бастионы из лучших пушек. Камень — упрямая вещь. Вы же хотите обрушить гору парой фейерверков. Простите, но мой опыт говорит, что это невозможно.

— Опыт важен, генерал, — тихо ответил я. — Однако сегодня я полагаюсь на расчет. И надеюсь, нам поможет физика.

— Генерал, а что мы скажем, когда нас обвинят в применении… дьявольского оружия? — так же тихо спросил герцог. В его голосе было любопытство политика, просчитывающего репутационные риски. — «Мы просто вызывали лавину» — так?

— Мы скажем, что победили, ваше высочество, — усмехнулся я. — Победителей не судят. Для них пишут новую историю.

Солнце медленно выползало из-за дальних пиков, и его первый, еще не греющий луч ударил по вершине горы напротив, заставив ее вспыхнуть розовым. Долина же еще тонула в холодной синей тени. Туман в ущелье начал редеть, обнажая австрийский лагерь внизу, как на анатомическом столе. Задымили походные кухни, засуетились солдаты.

Время пришло. Я достал из-за пазухи гелиограф — простое устройство, сделанное за вечер в мастерской Пикара: обычное зеркало с отверстием в центре и простейшей заслонкой.

— Пора, Государь, — сказал я Петру. — Занимайте позицию.

Он подошел к своей трубе. Его лицо стало серьезным.

Поймав в зеркальце первый солнечный луч, я направил его на далекий склон, туда, где залегла группа Орлова. Секунда, другая… Ничего. Внутри все оборвалось. Неужели обнаружили? Провал? И вдруг с едва различимой точки ударил ответный блик. Короткий. Еще один. Есть контакт. Орлов на месте.

Я начал передавать сигнал по простому, заранее условленному коду. Один длинный импульс — «Приготовиться». Два коротких — «Цель подтверждена». Великая битва, исход которой решал каприз погоды и то, не закроет ли дурацкое облако, ползущее с запада, солнце. Смех, да и только.

Пять минут, растянувшиеся в вечность, ушли на перекличку со всеми пятью группами. Все на месте. Все готовы. Десятки человек, разбросанных по горам, сейчас смотрели на этот маленький солнечный зайчик в моих руках.

— Готовы? — спросил я, не оборачиваясь.

— Родился готовым, — прорычал Пётр, склонившись над своей трубой.

— Герцог, генерал, — крикнул я французам, — в укрытие!

Они скрылись в пещере. Глубокий вдох не успокоил бешено колотящееся сердце. Пора.

Я поднял зеркало.

Три быстрых, коротких вспышки.

Сигнал.

«Огонь».

Тишину разорвало шипение — словно из-под земли вырвался гигантский змей. Этот змеиный вздох мгновенно перерос в нарастающий, раздирающий уши вой, когда с пяти разных точек на склонах, из мест, где, казалось, были лишь камни и снег, вырвались огненные хвосты. Десять «Громовых стрел», оставляя за собой инверсионные следы в холодном утреннем воздухе, устремились вверх.

Я стоял рядом с Петром. С ревом, который был громче самого выстрела, он нажал на рычаг спуска. Рядом Дюпре запустил еще одну стрелу. Пламя ударило из сопла с такой силой, что нас обоих качнуло назад, а мелкие камни под ногами разлетелись в стороны. Пётр сам стал частью этого слаженного механизма, частью инженерного чуда, которое сам же и благословил.

Снаряды шли к целям. Я следил за полетом того, что выпустил Пётр, — он шел ровно, чуть вращаясь вокруг своей оси, как и было задумано. Я видел, как он врезается в скалу, и на мгновение там, на вершине, вспыхнула неестественно-яркая звезда, затмившая утреннее солнце.

Следом пришла вибрация — мелкая, нервная дрожь прошла через подошвы сапог, через камень, на котором мы стояли. Земля под ногами зашевелилась. И только потом, один за другим, с секундным опозданием, докатились звуки взрывов. Послышались тяжелые, басовитые удары, от которых заложило уши.

На вершинах, в местах попадания, взметнулись черные облака дыма и каменной крошки. На ослепительно белом, нетронутом снегу расцвели уродливые черные цветы, выпуская в чистое небо ядовитую пыльцу.

На мгновение все затихло. Наведя трубу на австрийский лагерь, я увидел картину. Привлеченные грохотом солдаты высыпали из палаток, бросая котелки с утренней кашей. Они показывали пальцами наверх, что-то кричали, а их офицеры тщетно пытались навести порядок. С задранными головами они с любопытством разглядывали дымные следы в небе.

Я тоже смотрел. И видел, как на главном склоне, прямо под тем карнизом, куда целился Пётр, появилась тонкая, как волос, темная трещина. Она побежала по снежному насту, разрастаясь, ветвясь, как черная молния, выпущенная из недр горы.

А потом гора вздохнула.

Движение началось без грохота. Тонкая черная трещина змеей ползла по белоснежному склону. Не отрываясь от подзорной трубы, я наблюдал за ней. Словно на моих глазах лопалась скорлупа гигантского яйца, готового выпустить на свет нечто страшное. Внизу, в австрийском лагере, суета понемногу улеглась. Солдаты, так и не понимая, что произошло, возвращались к своим кострам, посмеиваясь над странным горным эхом.

— Что… что происходит? — прошептал герцог, выглядывая из-за моего плеча. — Почему ничего?..

Он не договорил.

Все началось с мелких камней. Сначала несколько, потом ручеек, который, набирая скорость, загрохотал по скальному кулуару. Затем, будто нехотя, от основного массива отделился небольшой снежный «язык» и лениво пополз вниз. Обычный для этих мест весенний обвал. Рядом разочарованно выдохнул генерал де Брольи. На его лице проступило легкое презрение — дескать, гора родила мышь.

А потом гора проснулась.

Карниз, в который мы целились, дрогнул. Огромный, нависавший над ущельем пласт смерзшегося за зиму снега и льда, весом в миллионы пудов, с протяжным, стонущим скрежетом, который я почувствовал скорее ногами,