Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов

Бессильная злоба заставила меня вернуться к столу. Я принялся бездумно ворошить бумаги, сваленные в углу: донесения, списки наемников, счета от Анны… Пальцы наткнулись на тяжелый кожаный тубус. Трофей. Из него на стол высыпались хрустящие, пахнущие краской листы. Чертежи той самой французской осадной мортиры.

Изящные линии вызывали раздражение. Бесполезная красота. Я уже анализировал ее недостатки и находил новые минусы: массивный ствол, примитивный механизм наводки и, главное, чудовищный разброс. Мортира плевалась чугунными болванками по крутой навесной траектории, превращая попадание во что-то меньше городской стены в чистую лотерею.

Я уже собирался скомкать бесполезные бумаги, как вдруг взгляд зацепился за деталь — простую схему траектории полета ядра. Высокая, почти идеальная парабола. Снаряд взлетал и падал практически отвесно. Бесполезно против пехоты, но…

Траектория. Орудие било вверх. Оно способно было забросить груз туда, куда не долетит пуля и не докатится ядро. На самый верх. На вершины гор.

Дикая мысль обожгла сознание, я сперва попытался от нее отмахнуться, но она вцепилась мертвой хваткой. Дело было не в цели, а в средстве. Толкаемый взрывом снаряд здесь бесполезен. Требовалось нечто иное — то, что летит на собственной тяге.

Реактивный снаряд. Да ладно… Смогу ли?

Память подкинула картинку фейерверков из другого будущего. Принцип до смешного прост, но как превратить хлопушку в оружие?

Первый узел: топливо. Обычный порох детонирует, а мне нужно управляемое горение. Устойчивое, с постоянным вектором тяги. Если взять селитру крупного помола, увеличить долю угля и замедлить реакцию серой… Да, это будет не взрыв, а мощный, контролируемый выдох, как у кузнечных мехов.

Второй узел: корпус. Цельнотянутой трубы мне не сделать. Но можно свернуть в цилиндр тонкий лист железа, а прочность обеспечить обмоткой. Стальная проволока! Плотными витками, пропаянными оловом, она превратит хлипкую жестянку в легкий и поразительно прочный композитный корпус. Первая в мире композитная ракета.

Третий, самый каверзный узел: стабилизация полета. Аэродинамика — наука будущего, однако есть проверенный тысячелетиями принцип стрелы. Сместить центр тяжести вперед за счет тяжелой боеголовки и добавить легкое хвостовое оперение. Должно сработать.

Цельная концепция выкристаллизовалась в голове. Я на чистом листе бумаги начал лихорадочно набрасывать эскизы. Генералы молчали, с изумлением глядя на меня. Пётр подошел и заглянул через плечо.

— Что это, генерал? — пробасил он.

— Это ключ от нашей ловушки, Государь, — ответил я, не отрываясь от чертежа. — Способ дотянуться до вершин, не карабкаясь на них.

Я быстро, на пальцах, изложил концепцию. Брови царя медленно ползли на лоб. Герцог и де Брольи подошли ближе.

— Вы хотите… стрелять по горам… самодвижущимися бомбами? — в голосе герцога сквозило недоверие.

— Именно, — подтвердил я. — Мы заставим горы воевать на нашей стороне.

— Генерал, я знаком с фейерверками, — скептически вставил де Брольи. — Их полет непредсказуем. Это годится для ярмарок, не для сражения. Вы предлагаете палить в небо наугад.

— Любой инструмент эффективен при правильном применении, генерал, — отрезал я.

Пётр смотрел на меня, на эскиз, потом снова на меня. Скепсис в его глазах боролся с зарождающейся надеждой. А потом он расхохотался на весь штаб.

— Самодвижущиеся бомбы… По горам… Делай! Бросай все!

Он развернулся к ошеломленным генералам.

— Все мастерские — генералу! Всех людей, кого попросит, — ему! Нам нужен этот… небесный огненный кулак!

Повернувшись ко мне, он поймал мой взгляд. В его глазах полыхал безумный огонь творца, ухватившего за хвост невозможную идею.

— Я сам приду помогать.

Сгребая со стола эскизы, я уже прикидывал, как вежливо отстранить государя от практической работы. При всем уважении, на полигоне для испытания экспериментальных взрывчатых веществ царю-батюшке не место. Это могло плохо кончиться. Мало ли что.

С первыми лучами рассвета одна из дальних кузниц на окраине Женевы превратилась в засекреченную лабораторию. Государя удалось отговорить, тут Меншиков помог. Светлейший не переставал удивлять меня.

Я обнес лабораторию двойным оцеплением; солдатам был отдан приказ стрелять в любого, кто приблизится на сто шагов без моего личного разрешения. По лагерю тут же поползли слухи, будто «барон-чернокнижник» варит в котле золото или вызывает демонов. Пусть. Страх — лучший замок.

Сформировался своего рода проектный отдел. Я — генератор идей и главный конструктор. Мой самородок Федька — исполнительный механизм, руки, способные выковать из металла хоть дьявола. И французский инженер Анри Дюпре, который, увлеченный масштабом замысла, с головой ушел в расчеты.

— Итак, господа, — разложив на грязном верстаке свои наброски, я обрисовал задачу, — нам нужна труба, способная выплюнуть заряд на версту по вертикали.

Первым делом взялись за пусковую установку.

— Технология композитная, — объяснял я, закрепляя конец проволоки на деревянной болванке. — Федька, расковывай железо в листы, тонкие, как пергамент. Затем свернем их в цилиндр, а поверх, виток к витку, намотаем стальную проволоку. Железо удержит газы, а проволочный каркас примет на себя пиковое давление. Мы уже делали подобное.

И работа закрутилась. Кузница наполнилась звоном молота Федьки, с его медвежьей силой и ювелирной точностью превращавшего металл в податливую фольгу. Мы с Дюпре, обливаясь потом, часами вращали примитивный ворот, слой за слоем создавая прочный и легкий кокон из стали.

Следующим этапом стал двигатель.

— Черный порох не годится, — достав из небольшой кожаный мешочек, я высыпал на ладонь несколько сероватых цилиндриков. — Рваная тяга, демаскирующий дымный след. Придется вскрывать стратегический запас. В одном из «Бурлаков» имелось несколько ящиков с такими мешочками.

Моего бездымного пороха было мало, однако для этой операции альтернативы отсутствовали.

— Это… что за дьявольщина? — Дюпре с опаской ткнул пальцем в один из цилиндриков.

— Топливо будущего, Анри. Наша задача — заставить его гореть равномерно. Будем смешивать с вяжущим составом на основе спиртового лака.

Первый же эксперимент с прессовкой топлива едва не стал для нас последним. Смесь детонировала от трения. Оглушительный хлопок, сноп искр — и наш пресс разнесло на куски. Федька, чудом успевший отскочить, ошалело хлопал по тлеющим мальчишеским усикам.

— Генерал, это безумие! — Дюпре, отряхиваясь от сажи, смотрел на меня дикими глазами. — Смесь нестабильна! Мы взлетим на воздух!

— Спокойно, Анри, — я осматривал искореженный металл. — Это не безумие, а сбор данных методом проб и ошибок. Вывод: прессовать всухую нельзя. Работаем с влажной массой.

Оставалась последняя, самая дьявольская часть замысла — боеголовка.

— Фугасный заряд здесь неэффективен, — размышлял я вслух, когда мы, измотанные, пили остывший чай. — Взрыв на поверхности лишь сдует снег. Нам нужен удар, а не толчок. Проникающее действие, способное сотрясти саму скальную породу.

Сложный синтез отпадал. Решение должно было быть простым, «наколеночным», основанным на доступных компонентах.

Что произойдет при