Сансара 2 - Евгений Кострица

Шокированный ее выходкой, Моня внутри себя ахнул: да что она делает!? Инь развратила сестру!

В голове шторм эмоций – сначала смущение, острое и жгучее, от которого хотелось провалиться сквозь землю. Затем стыд, тяжелый, как камень, за то, что стал невольным участником этого вопиюще бесстыжего акта. Но к ужасу Мони, всё перекрыло волной возбуждения. Ни о чем другом уже думать не мог.

Продолжая прижимать к себе руку, Юля не сводила с него внимательный взгляд. А неподвижные, но совсем не мертвые пальцы, чувствовали интимную мягкость и тепло ее кожи, вызвав прилив крови в паху, что было не скрыть.

Заметив это, Юля переменилась в лице – щеки вспыхнули ярким румянцем, а глаза расширились и стали как блюдца. Она тут же вскочила, поспешно одергивая свой накрахмаленный белый халатик. Ее движения теперь были резкими, почти паническими. Дрожа как осиновый лист, заметалась по палате, как птица, прежде чем вновь нажать кнопку. Впившись взглядом в простынку, сестра беззвучно шептала, словно молясь про себя.

На этот раз никто не пришел.

Не выдержав, Юля выскочила за дверь и, стуча каблучками, умчалась за помощью. Через минуту притащила в палату врача и стайку студентов, которую возглавляла элегантная и строгая дама в стильных очках.

Пока та читала медицинскую карту, глаза Мони вновь просветили фонариком, словно надеялись что-то там отыскать. И в очередной раз никого не нашли. Озадаченно хмыкнув, докторша сунула руку под простынь, произведя профессиональный, но беглый осмотр.

– Хм… Поразительно. Тонус хорош, – одобрительно заключила она. – Наш парень явно рад меня видеть. При травматической коме подобного, как правило, нет.

– В апоплексической, естественно, тоже! – поддакнул дежурный врач. Им был мужчина средних лет с академически опрятной бородкой. Повернувшись, он смерил Юлю подозрительным взглядом. – Интересно, что спровоцировало этот рефлекс?

Сестра смутилась и покраснела, а Моня не мог заступиться. А ведь сделала то, что врачи не смогли.

– Препубертат – это всё объясняет! – профессорский пальчик назидательно постучал по медкарте. – Организм уже взрослый, а мозги еще нет. После такого кровоизлияния восстановление всей полноты функций почти невозможно. Но как видите, что-то там есть.

– Кхм… Юность – дело такое… – с завистью согласился коллега.

– Полагаю, возбуждение нам может помочь, – кивнула она. – Сохранившихся участков нервной системы ускорит процессы, если их подтолкнуть. Попробуйте тактильную стимуляцию, чтобы активировать сохранившиеся нейронные связи.

– И как это сделать? – спросил недоверчиво врач.

– Думаю, наиболее перспективны эрогенные зоны, – показала та взглядом на оседающий уже бугорок. – Опирайтесь на еще работающие органы чувств. Посмотрим, подумаем, понаблюдаем эффект.

– Нет уж… Такую методику уже без меня. – Врач нервно промокнул платком лоб.

– Кто хочет взять перспективную тему на целый семестр? – предложила профессор, обернувшись к внимательно слушавшим беседу студентам.

– Можно я? – робко вызвался юноша с розовой прядью.

– Нет. Вашу практику будет курировать колоректальный хирург. Тут нужен более тонкий подход. Девочки, материал превосходный – хочет кто-нибудь руку набить?

Дама обвела строгим взглядом, и кто-то из девиц прыснул в кулак. Остальные напряглись, но сдержали улыбку. Вероятно, «материал» не впечатлил никого.

– Милочка, вот вы и возьмете! – Женщина выбрала смешливую жертву. – Рука у вас легкая, работа нетрудная – как по маслу пойдет.

– Но я не уверена… – Смущенно потупилась девушка.

– В неврологическом есть манекен. Ребята подскажут. Или лучше кадавр?

– Манекен! – торопливо согласилась она.

В этот момент Моня уже был уверен, что глючит. Должно быть, реальность размывалась шизофреническим бредом фантазий. Предложенная терапия наверняка эффективна, но в здравом уме ее не пропишут. Такое и мертвого способно поднять. Сначала сестра, потом практикантка… Слишком хорошо даже для сна.

– Умничка! – похвалила профессор студентку. – Справишься, получишь зачет. И на дипломную будет задел. А пока напомни-ка всем химический состав нашего мозга. Эй, слушаем все!

– От одного до двух кило веса, семьдесят восемь процентов воды, пятнадцать жира, белки, гидрат калия, соль! – тряхнув кудрями, отрапортовала девица.

– Верно. Наш мозг очень материальный объект, – благосклонно кивнула профессор. – Проблема в том, что наука не знает то, что за ним. Напомни-ка нам доминирующие теории о природе сознания.

– Гипотезы «глобального рабочего пространства» и «интегрированной информации»! – столь же четко доложила студентка.

– Правильно. Если в первом случае мы говорим о своего рода «квантах сознания», то второй представляет собой математическую теорему, где не имеет значения, что именно породило его – нейроны, микросхемы или цифровой код. Если это принять, то разумом может обладать микрочип, планета или даже вселенная. Сознание возникает не из сети, откуда идет информация. Сознание – это и есть сама сеть.

– А как считаете вы, профессор? – со скептичной улыбкой поинтересовался коллега, видимо, пытаясь ее подловить.

– Никто не понимает, что такое сознание. Как думаю, вы не знаете тоже. – Снисходительно посмотрела она на него. – У нас даже четкого определения разума нет. «Я знаю, что я есть» – единственное, с чем все абсолютно согласны. Мозг – кусок жира и слизи, но ничего более сложного во вселенной пока не нашли. Восемьдесят шесть миллиардов нейронов, которые ежесекундно образуют новые связи, где число вариантов на порядки превышает количество всех атомов в мире.

– Но у нейросетей доступ к почти пятистам триллионов параметров! – возразил тот.

– Да, это так. Но можно ли говорить, что они умнее, чем мы? Машина пишет книги, делает игры, но насколько сознателен этот процесс? Если так, то, возможно, в нем есть свои планы, мотивы и цели, в которых нас уже попросту нет. Мы непоследовательны, примитивны и неэффективны, как может посчитать нейросеть. Давайте оставим больного и пройдем в аппаратную к нашему клиническому модулю на искусственном интеллекте…

Ее голос становился всё тише и угас в коридоре, а Моня вновь провалился в кошмар. Снилось, что он стал русалкой. Топит людей, жадно пьет кровь, а насытившись, выходит на мель вычесывать ряску и тину из длинных волос.

Моню проснулся, когда услышал звук легких шагов. Вернулась студентка, которой его поручили. Видимо, ее отпустили, закончив обход.

Подойдя к раковине, девушка тщательно вымыла руки, после чего вопросительно посмотрела на Юлю, которая преградила ей путь.

– Не лезь, я всё делать буду сама! – заявила сестра с воинственным блеском в глазах.

– Но…

– Будет результат – расскажу. Не бойся, сдашь ты свой курсовик.

– Тогда ладно, – благодарно улыбнулась ей та. – Спасибки, что выручила. Дать тебе крем?

Юля ответила взглядом, полным ее превосходства, как бы показывая, что знает предмет. Инь, видимо, многому успела ее научить.

Практикантка пожала плечами и с облегчением вышла за дверь. Моня