Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Он не владеет магией. Не чувствует потоков. Его шаги слишком грубы. Он даже не замечает, как нарушает гармонию дыхания леса. Это его слабость. Это должно быть его слабостью. Но сейчас её же собственный разум возражал. Ведь он всё же живёт здесь. Он ходит там, где твои ноги дрожат. Он знает то, чего ты не знаешь.

Это внутреннее противоречие разъедало её гордость, и чем дольше она смотрела на него, тем острее становилось ощущение собственной уязвимости. Ведь теперь всё зависело от его решения – прогонит он её или нет. Стоило ему отвернуться, и лес просто разорвёт её на куски.

Думая об этом, она быстро и практически до боли, прикусила нижнюю губу. Слишком опасно было бы его сейчас провоцировать. Но и молчать, словно послушная рабыня судьбы, она тоже не могла. И вдруг молодая эльфийка осознала факт того, что она даже не знает его имени. Поэтому она задумчиво подняла на него свои задумчивые глаза, и голос её, впервые за долгое время, прозвучал осторожно, без приказа и без яда:

– Кто ты? Как тебя зовут?

Услышав грубые слова автоматического переводчика, парень также спокойно поднял на неё взгляд, прищурился, словно сам не считал этот вопрос чем-то важным. Пожал плечами и коротко ответил:

– Кирилл.

Это странное имя прозвучало чуждо. Тяжёлое, угловатое, совсем не похожее на плавную музыку эльфийских имён. Лираэль едва не поморщилась, но удержала лицо холодным.

Кирилл… Звучит грубо. Низко. Но теперь она знает его имя. Знает хоть что-то. Это уже был шаг. И тут же в ней зашевелилась новая мысль. Имя связывает. Оно – ключ к разумному. Если она знает его имя, то Лираэль сможет найти и его слабое место. Сейчас она просто должна это сделать.

Но вместе с этим в её мыслях зародился неприятный страх. Потому что, произнеся своё имя, он словно ничуть не утратил власти над ситуацией. Наоборот. Казалось, он дал ей крошку информации лишь потому, что так решил сам. Теперь она впервые ощутила себя не владычицей, а… пленницей. И осознание этого оказалось хуже, чем ночные ужасы леса.

Кирилл…

Она снова и снова повторяла это имя в мыслях, словно пробуя его на вкус. Тяжёлое, грубое, будто вырубленное топором. Но в нём было что-то первобытное, лишённое изысканной маскировки, которая сопровождала каждое эльфийское имя. Имя – это ключ. Через него можно тянуть нити, если знать нужные узлы. Сейчас она могла начать с малого. Произносить его, и смотреть на его реакцию… Искать дрожь… Раздражение… Хоть какое-то смущение… Каждый разумный, рано или поздно, выдает свою слабость, когда его имя звучит в чужих устах.

Эта мысль начала согревать молодую эльфийку, как искра в холоде. Она будет произносить его чуть иначе, мягче, будто ласку в голос вплетает. А потом, наоборот, резко, будто указывает на него, как на подчинённого. Он не заметит этого сразу, но Лираэль точно почувствует, где в его сердце прячется уязвимость.

Но едва в её сознании выстроился этот план, Кирилл вдруг сам посмотрел на неё – спокойно, без тени интереса, будто видит её насквозь. И спросил:

– А ты? Как тебя зовут?

Вопрос оказался таким простым, что Лираэль будто ударило в грудь. Она привыкла, что её имя знают, ещё прежде, чем она откроет рот. В её мире не требовалось представляться. Так как её происхождение всегда говорило за неё. А тут – он смотрит так, словно все титулы её семьи, род, кровь просто ничего не значат. Словно она – просто девушка, сидящая рядом с ним. И осознав это, она замерла. В голове заклокотало возмущение:

“Он не знает, кто я? Не преклоняется? Не осознаёт, кто именно перед кем сидит?”

Но за возмущением шёл холодный страх:

“Если я назову своё имя… Это ничего не изменит. Для него оно не будет значить ровным счётом ничего.”

И впервые Лираэль почувствовала, что её собственное имя может оказаться не оружием, а пустым звуком. Обдумывая это, она застыла, словно стояла над краем обрыва.

Имя. Простое слово, которое всегда было её флагом и печатью. В обычных обстоятельствах она произносила его с вызовом, и даже враги ощущали тяжесть древнего рода за её спиной. Но сейчас…

Что, если он просто пожмёт плечами? Или хуже – забудет его через минуту? Впервые в её жизни её собственное имя рисковало потерять вес. Не потому, что мир изменился, а потому, что перед ней сидел человек, которому плевать на её родословную, на символы и титулы. И сейчас её гордость требовала поднять подбородок и бросить слово, как клинок в лицо:

“Лираэль из Великого дома Рилатан, потомственная представительница правящей семьи…”

И пусть его грубое, чужое ухо не уловит всей красоты этого сочетания – сам факт подобного родства должен был бы поставить его на место. Но осторожность, которая в последние дни всё чаще спасала ей жизнь, поднимала другой голос:

“Назовись иначе. Сократи. Скажи “Лира” – и пусть это будет всего лишь звук, не более. Пусть он не знает ничего о том, кого именно приютил в своей берлоге. Тогда у тебя останется пространство для манёвра. Тогда, если придётся лгать или притворяться слабее, это не будет выглядеть как падение настоящей наследницы.”

Внутри неё шёл яростный спор. Гордость требовала заявить себя целиком – иначе какой смысл выживать, если её имя обратится в пепел? Но рассудок нашёптывал:

“Имя – это оружие. И отдавать оружие врагу без нужды – глупо.”

Она смотрела на Кирилла, пытаясь угадать, сколько он уловит в её колебании. Его взгляд был прямым, но спокойным. Ни жадного любопытства, ни скрытого восторга. Словно он спрашивал её имя не для того, чтобы запомнить и подчинить, а просто… Потому что так делают разумные, когда живут рядом. И от этой простоты ей стало особенно невыносимо. Именно поэтому она на мгновение задержала дыхание, словно перед прыжком в ледяную реку. Внутри неё бушевала война – гордость против рассудка. И в этот раз гордость проиграла.

– Лира. – Выдохнула она после короткой паузы.

Это было всего лишь одно единственное слово, отрезанное, как ножом. Ни титулов, ни длинного переплетения родословных нитей. Ни намёка на её истинное положение. И в то же мгновение, как звук её голоса растворился в воздухе, она ощутила странное. Будто потеряла часть себя.

“Неужели я только что отказалась от фамильного