Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

class="p1">Предстояла жаркая битва. Помощи ждать было неоткуда: главные линейные силы Шеера и Джеллико уже сцепились в генеральном сражении, а изрядно потрёпанная эскадра Хиппера удалялась в противоположном направлении. Стало ясно: рассчитывать придётся исключительно на свои собственные силы.

Видя, что англичане намереваются поставить русский отряд в два огня, после чего они смогут совершить классический манёвр «crossing the T», то есть сосредоточить массированный огонь на головном корабле противника, Бахирев заблаговре-

менно совершил поворот «все вдруг» на 16 румбов (то есть на 180 градусов) и дал самый полный ход. Таким образом, во главе дивизии, по-прежнему выстроенной уступом, теперь шёл «Бородино» младшего флагмана Весёлкина.

Контр-адмирал Эван-Томас вынужден был изменить план и перестроил эскадру в одну колонну, приказав линкорам типа «R» вступить в кильватер концевой «Малайе». В ходе образовавшейся кратковременной передышки вице-адмирал Бахирев провёл совещание со своим походным штабом и по радиотелеграфу с Весёлкиным. Последний получал добро на самостоятельные действия пары своих дредноутов, если это станет тактически целесообразным. Кроме того, командирам обоих дивизионов эсминцев приказано держаться в 15 кабельтовых от нестреляющего борта кораблей и быть готовыми к выполнению торпедной атаки.

На флагманском «Петропавловске» расчёты артиллерийских башен с целью поднятия боевого духа писали на снарядах масляной краской: «Жоре от Вани». «Жорой номер пять» или просто «Жорой» наши моряки звали короля Георга V. А вице-адмирал Бахирев, подражая Нельсону и Того, поднял на мачте флажный сигнал: «Надеюсь, каждый исполнит свой долг»…

Англичане вновь открыли огонь с дистанции около 90 кабельтовых и довольно быстро пристрелялись. У самого борта «Петропавловска» вздымались гигантские водяные фонтаны, а вскоре начались прямые попадания. Если первые два не принесли особого ущерба (один снаряд пробил дымовую трубу, не разорвавшись, другой поразил ют и разнёс адмиральский салон), то третье попадание вывело из строя кормовую 12-дюймовую башню. Почти одновременно тяжёлые повреждения получил «Гангут»: английский снаряд попал в район ватерлинии, сорвал с гужонов броневую плиту главного пояса и сделал подводную пробоину площадью в тридцать квадратных футов. Два кормовых отсека линкора в течение нескольких минут были затоплены, скорость корабля упала на полтора узла.

Впрочем, русские линкоры тоже стреляли очень хорошо. На флагманском «Бархэме» был уничтожен пост управления артиллерийским огнём и пробита броневая плита в носовой части; через пробоину внутрь линкора начала поступать вода. Ощутимый удар получил «Уорспайт»: русский 12-дюймовый снаряд, попавший в барбет носовой башни, не пробил броню, но от сотрясения вращаюцуюся часть башни сдвинуло с шаро-

вого погона и наглухо заклинило. Линкор продолжал бой лишь с шестью орудиями главного калибра.

Видя, что на достаточно больших дистанциях боя русские благодаря более многочисленной артиллерии имеют преимущества, Эван-Томас пошёл на сближение, хотя кабинетные теоретические расчёты штабных специалистов не рекомендовали этого делать. Но теории теорией, а на практике было видно, что пока русские стреляют лучше. Поэтому англичане развили полный ход и сократили дистанцию сначала до 75, а затем до 60 кабельтовых.

…Трагедия произошла в 17:38. 15-дюймовый снаряд, выпущенный с дальней дистанции одним из концевых кораблей («Резолюшеном» или «Ройял Совереном»), падая под большим углом к горизонту, угодил под барбет носовой башни «Петропавловска», пробил тонкую броню и, пронзив все подбашенные отделения, разорвался у самого днища, в районе пороховых погребов. Огромный столб пламени из чрева линкора и взмыл в небо, разбросав обломки металла и клочья человеческой плоти на несколько сотен метров. Тысячетонную трёхорудийную башню силой взрыва подбросило как спичечный коробок. Многоярусную надстройку вместе с рубками и мостиками, дальномерными и прожекторными постами разорвало на куски. Через минуту смертельно раненный дредноут скрылся в клубах бурого дыма, сквозь которые просвечивали вспышки продолжавшихся взрывов. Когда дым рассеялся, корабля на поверхности моря уже не было – только обгоревшие деревянные обломки, спасательные круги и пробковые жилеты. Из экипажа линкора, насчитывавшего 1229 человек, не выжил никто.

Гибель русского флагманского линкора, произошедшая на глазах всей эскадры, произвела тягостное впечатление. Невольно возникла мрачная аналогия: нынешний «Петропавловск» в точности повторил трагическую судьбу своего предшественника – одноимённого броненосца. Двенадцать лет назад под Порт-Артуром старый «Петропавловск» наткнулся на мину, взорвался и в считанные минуты затонул. На нём тоже произошла детонация пороховых погребов и тоже погибла большая часть экипажа, включая находившегося на его борту командующего флотом вице-адмирала Макарова. Михаил Коронатович Бахирев стал следующим по счёту русским адмиралом, принявшим геройскую смерть на мостике флагманского корабля.

Контр-адмирал Весёлкин, вступив в командование эскадрой (по отечественной терминологии дивизией), совершил поворот «все вдруг» и попытался увеличить дистанцию боя. Однако прежде, чем это удалось сделать, линкор «Полтава» получил несколько попаданий и выкатился из строя с заметным креном на правый борт. На его мачте взвился сигнал: «не могу держать строй». Весёлкин направил ему на помощь два эсминца, а сам продолжал маневрировать отрядом из четырёх дредноутов. Чтобы затруднить противнику наводку, русские корабли часто меняли курс, но при этом их собственный огонь также стал менее точным.

Следующие полчаса стали самым большим испытанием русских моряков на прочность. Эскадры сблизились до 45 кабельтовых, и выражение «кромешный ад» выглядит слишком мягким для описания того, что творилось в отсеках линкоров… В линейный крейсер «Измаил» один за другим попало семь тяжёлых снарядов. Броневые плиты разлетались на осколки, словно стекло, вода хлестала сквозь пробоины, человеческие тела разрывало на кровавые ошмётки, а те, кого пощадили взрывчатка и сталь, задыхались в облаках ядовитых газов… Но линейный крейсер, как заговорённый, упрямо шёл вперёд, громко огрызаясь из своих оставшихся орудий. Один английский офицер после боя сказал: «Мне кажется, русские при равенстве сил воюют так себе, с ленцой, зато когда они остаются в меньшинстве, то дерутся как львы! Они становятся отчаянными, их ничто не испугает и ничто не остановит».

«Измаилом» командовал Георгиевский кавалер капитан 1-го ранга Константин Петрович Иванов-Тринадцатый. Во время Русско-японской войны он, будучи тогда лейтенантом Ивановым 13-м, участвовал в героическом бою крейсера «Рюрик» с эскадрой Камимуры и волею судеб стал последним командиром этого корабля – когда все старшие офицеры были убиты или тяжело ранены. Он сам был трижды ранен и дважды контужен, но оставался на боевом посту до самой гибели крейсера. После боя ему было высочайше разрешено свой офицерский номер «13-й» сохранить на всю жизнь, сделав его составной частью своей фамилии. Так Константин Иванов стал Ивановым-Тринадцатым.

В этом бою командир «Измаила» получил ещё одно осколочное ранение – к счастью, не опасное. После возвращения в базу он даже отказывался ложиться в госпиталь, но по настоя-

нию врачей всё же оказался на больничной койке.

В госпитале на него набросились российские журналисты и стали наперебой задавать дурацкие вопросы.