Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

деревьях мгновенно пожелтели и опали, трава и посевы гаоляна почернели и легли на землю. Потери японской армии превысили десять тысяч человек; а столько было жертв среди мирного китайского населения, никто не считал. Когда русские войска и их союзники двинулись в наступление, их глазам предстало жуткое зрелище: вся обширная долина была усеяна трупами японцев, китайцев, лошадей, собак, кур и прочей живности. Медные пуговицы и пряжки ремней у мёртвых солдат стали ярко-зелёными – они покрылись толстым слоем окиси хлора.

Японский солдат неприхотлив, отважен и стоек, это неоспоримый факт. Но применение удушающих газов сломило его самурайский дух. Не ожидал он от просвещённых европейцев такой подлости. Все, кто выжил в химическом аду, были деморализованы и в панике бежали. Марафон, не имевший ничего общего с организованным отступлением, продолжался почти две недели, и лишь в пригороде Телина японские войска остановились передохнуть. Здесь бойцам вручили самодельные противогазы – пока лишь по одному на троих. Командованию было известно, что от отравляющих газов эти кустарные изделия не защищают, оно преследовало другие цели – успокоить солдат и хотя бы немного поднять боевой дух.

В Пекине факт применения химического оружия, ставшего причиной массовой гибели китайского мирного населения, вызвал бурю гнева. Но Юань Шикай проявил сдержанность и объявлять войну России, к неудовольствию Токио, не стал. Он знал, что война с северным соседом для его страны ничего кроме новых бед не принесёт. Вместе с тем диктатор-император повелел оказывать негласную поддержку партизанскому движению в Маньчжурии. В итоге численность банд хунхузов в тылу русской армии резко возросла, и для борьбы с ними пришлось создавать специальные охранные отряды, пикеты и укреплённые лагеря вдоль всей линии КВЖД.

* * *

Мунивердича вызвал командующий воздушной эскадрой полковник Никитин. В его кабинете в кресле сидел немолодой почтенный господин в кителе с погонами капитана 1-го ранга. Нил Нилыч представил гостя:

– Знакомьтесь: представитель МГШ Николай Николаевич Апостоли. Вам вместе предстоит выполнить особое задание –

совершить длительный полёт по необычному маршруту.

Фамилия каперанга показалась Мунивердичу знакомой. А когда Никитин добавил, что Николай Николаевич является признанным авторитетом в области фотографии, то – ба! – последние сомнения исчезли.

– Ах, так это ваши фотооткрытки с изображением кораблей продаются во всех книжных лавках?

Апостоли усмехнулся:

– Мои, мои… Только это в основном давнишние работы, ещё моих лейтенантских времён. Ныне обычная съёмка меня не привлекает – поднадоела изрядно. Так что полетим вместе фотографировать в совершенно другом ракурсе. Сверху.

Вот так волею судеб Мунивердич оказался причастен к зарождению аэрофотосъёмки – принципиально нового направления в области разведки и картографии.

* * *

На Дальнем Востоке для проведения воздушной разведки май – самый благоприятный месяц. Густые весенние туманы уже относительно редки, а затяжные летние дожди ещё не начались. Чтобы не терять время, «Цыпу номер семь» готовили к вылету в режиме аврала. Пока штурман прокладывал курс будущего маршрута, Мунивердич помогал основоположнику русской морской фотографии монтировать на нижнем переходном мостике массивную деревянную фотокамеру. Честно говоря, столь габаритный и тяжёлый аппарат ему доводилось видеть впервые. Апостоли пояснил: для съёмки с воздуха разрешение негатива должно быть максимальным, отсюда и размер фотопластинок – наибольший из возможных.

– Вы знаете, один мой немецкий коллега, доктор Юлиус Нойброннер, попытался использовать для воздушной фоторазведки дрессированных голубей. На птицу навешивалась миниатюрная фотокамера. Спуск затвора производился автоматически таймером. Вообще, доктор наизобретал множество всяких оригинальных штучек, потратил уйму времени и денег… Но, к сожалению, главный недостаток голубя – птичьи мозги – никак не исправить. Опыт показал, что из двадцати отснятых кадров девятнадцать уходят в брак. Да и те немногие снимки, которые можно считать полезными, обычно сделаны криво, бестолково и нерезко. К тому же мини-камера – вещь очень дорогая. Будет крайне досадно потерять её, если бедная птица-

фотограф станет обедом какому-нибудь соколу или коршуну. Так что из затеи моего коллеги ничего не вышло.

Перед экипажем цеппелина «Ц-7» была поставлена непростая задача: сделать фотоснимки японских укреплений и тыловых сооружений Порт-Артура. Мунивердич воспринял это задание с нескрываемой радостью. Нетрудно догадаться: несмотря на то, что линия фронта пока находится где-то глубоко в Маньчжурии, генштаб уже планирует операцию по освобождению Артура – города русской боевой славы. Гремислав много знал о Порт-Артуре: в отрочестве он любил читать заметки и рассматривать картинки в «Ниве» и «Иллюстрированной летописи Русско-японской войны». Тогда он мечтал оказаться на сражавшихся артурских бастионах. И вот теперь судьба дарит ему шанс взглянуть на легендарный город-крепость с высоты птичьего полёта.

Перелёт через Маньчжурию был довольно рутинным и очень долгим – почти двое суток. В районе Гирина цеппелину пришлось бороться с сильным встречным ветром, из-за чего его скорость упала до 10 км/ч. Мученье продолжалось пять часов; злой как чёрт старлей Рихтер уже был готов возвращаться назад, но тут ветер стал ослабевать. Легли на прежний курс. Береговую черту пересекли в районе бухты Бизцыво, там определились с местом. К конечной цели – Порт-Артуру – подлетели ночью и несколько часов до рассвета кружили над морем южнее мыса Лаотешань.

С первыми лучами солнца капитан 1-го ранга Апостоли обратился к командиру цеппелина Рихтеру:

– Эдуард Францевич, над объектом прошу вас лететь пониже и как можно медленнее, иначе фотоснимки могут получиться смазанными.

Рихтер с изумлением посмотрел на именитого фотографа:

– Николай Николаевич, прошу прощения, мы с вами не на увеселительной прогулке! По нам, кстати, наверняка будут стрелять.

Апостоли нахмурился:

– На войне всегда стреляют, на то она и война. Но если фотоснимки будут нерезкими, значит, наша экспедиция окажется бесполезной, а задание невыполненным.

Рихтер стиснул зубы и скомандовал:

– Курс норд-тень-ост 21 градус, высота 500 метров, скорость 55 километров!

Вероятно, с маяка Лаотешань было хорошо видно, как воздушный крейсер развернулся и, сверкнув серебристой обшивкой, двинулся в сторону Тигрового полуострова. Так что японцы определённо знали о его приближении и, вероятно, сейчас докладывали по телефону в штаб. Если, конечно, наблюдатели на маяке бодрствовали, а не досматривали утренние сны.

В этом полёте Мунивердича назначили помощником Апостоли. Вместе с мэтром-фотографом они находились на открытом переходном мостике, рядом с установленной там камерой. Мунивердичу поручалось подавать чистые фотопластинки и относить в кормовую гондолу отснятые. Работа была не слишком квалифицированной, но Гремислав сознательно вызвался её выполнять, так как в будущем планировал оснастить цеппелин штатной фотокамерой. Внутренний голос подсказывал ему, что такой аппарат будет очень полезен при выполнении боевых операций.

…А внизу под брюхом огромного летательного аппарата проплывала коса Тигровый Хвост – её очертания, знакомые Мунивердичу по картам минувшей войны, невозможно спутать с каким-либо другим местом на планете. Сверху было хорошо видно, эта извилистая оконечность полуострова действительно похожа на