Наследник Воли - Александр Горин

предков. Я приложил третью пластину. Рука начала дрожать от концентрации — такой объем информации за раз давил даже на мою подготовленную психику. Быстро скопировав информацию, я засунул теплые пластины в карман.

— Готово, — сказал я закрывая книгу и обернулся к Ладе. — Теперь центральный кристалл. Что он из себя представляет?

Она перевела взгляд на отдельную нишу под кварцевым древом, где на черном бархате лежала одна-единственная пластина цвета запекшейся крови. Ее лицо стало абсолютно бесцветным.

— А это… — она резко замолчала, слова застряли у нее в горле.

Глаза ее расширились, зрачки сузились до точек. Она обхватила себя руками, будто пытаясь удержать что-то внутри. Потом она громко, с хрипом вдохнула и отшатнулась от стеллажа, налетев на постамент с древом. Кварц дрогнул, и капли запечатанной крови в его ветвях вспыхнули алым.

Я бросился к ней, но было уже поздно.

Ее голова резко запрокинулась. Глаза, еще секунду назад полные боли и осознания, закатились, показав белки, а затем налились ровным, мертвенным серебристым светом. Она выпрямилась с неестественной, механической плавностью. Воздух вокруг нее загустел и завибрировал низким, угрожающим гудением.

Ее ментальная атака обрушилась на меня как прилив волны. Давление во всем зале выросло, каменные стены будто сдвинулись, пытаясь меня раздавить. Мой «Кокон» сработал на автопилоте, развернув «Шум» и «Зеркало».

Это не она, в ней что-то пробудилось.

И в этот миг ее тело дернулось. Она, будто в судороге, резко толкнула меня в сторону, и сконцентрированная волна чудовищной силы прошла в сантиметре от меня, врезавшись в стену. В ее серебряных глазах мелькнула искра — паника, борьба.

Борется изнутри, пытается увести удар.

— Лада! — крикнул я, вкладывая в голос всю свою волю, активируя «Шепот» и посылая ей импульс жесткого приказа: «Очнись. Услышь меня. Это Ярослав.»

Импульс ударил в серебряный туман ее сознания и растаял, как капля в раскаленной печи. Бесполезно, слишком мощный барьер. Ее собственная воля подавлена, а та, другая — невосприимчива.

Она медленно повернула ко мне голову, ее губы дрогнули.

— Ярослав… — ее голос был странным, двойным: ее собственный, полный муки, и наложенный поверх — металлический, безличный. — …берегись.

Два сознания в одном теле. Атака неизбежна. Можно было ударить первым, обрушить «Молот» в эпицентр чужеродного присутствия — но это значило проломить и ее разум, убить или искалечить Ладу. Можно уйти в глухую оборону, но хватит ли моей воли выдержать удар того или тех, кто за ней стоит?

Оставался третий путь — попытаться увести атаку в сторону, перенаправить ее силу в сторону. Буду защищаться и делать все, чтобы стабилизировать ее.

Второй удар был уже целенаправленным. Из ее распростертых ладоней вырвался сгусток чистой, серебристой энергии, похожий на молнию.

Острая боль. Ощущения как будто в грудь вогнали раскаленное железо. Мой «Кокон» затрещал. Слой «Зеркала» отразил лишь часть удара, а «Шум» был полностью смят и разорван. Выдержал лишь последний рубеж обороны “Абсолют”, но это было на грани.

Я вжал пятки в пол, активируя «Несокрушимый Фундамент» и техника вытянула остаток удара через меня в пол.

Боль в висках пульсировала в такт бешеному сердцебиению. Выстоял. Нужно действовать, а не просто держать оборону.

— Лада, это я! Твой муж! Ярослав! — я закричал уже голосом, одновременно вкладывая в крик новый, отчаянный «Шепот» со сгустками чистых воспоминаний: ее улыбка в саду Багрецовых, наш первый танец на балу, ее рука в моей в храме.

Лицо Лады исказилось судорогой борьбы. Серебристый свет в глазах померк, уступив место на миг ее собственному, дикому, испуганному, но узнающему взгляду. В нем было столько муки и надежды, что сердце сжалось.

Работает! Есть контакт!

Я резко шагнул вперед и обнял ее, чтобы создать физическую связь, максимально воздействовать на нее своим полем и стабилизировать ее волю.

Ее тело было напряженным, холодным и дрожащим от внутренней бури. Но через мгновение она прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мое плечо, ее пальцы вцепились в складки моего кафтана с силой утопающего.

На миг напряжение спало. Она в сознании, она держится.

И в этот миг, когда между нами на долю секунды возникла хрупкая связь, я почувствовал холодный, безэмоциональный, анализирующий луч внимания. Он скользнул по нам обоим, как скальпель, фиксируя уровень угрозы, нашу с Ладой энергетику.

Пси-конструкт.

Канцелярия? Волынский или Строганов? Неважно сейчас.

Потому что Лада тоже заметила и вырвалась из моих рук с неестественной силой.

— Чужаки… в сердце рода… — прошипела она чужим, скрипучим голосом, и в нем не было ничего от той девушки, что только что искала у меня защиты.

Связь оборвалась, и теперь передо мной был чистейший враг.

Самое плохое, что голос ее был не голосом одного человека — это был хор. Из ее рта полилось низкое, многослойное гудение — десятки, сотни переплетенных шепотов. Мужских, женских, древних. Воздух в зале сжался, став вязким, как смола.

Вокруг Лады замигали призрачные тени — нечеткие силуэты в старинных одеждах, с лицами, стертыми временем, с глазами, полными серебристо-багрового огня.

Что это? Такого опыта у меня не было. У меня даже промелькнула мысль, что я в измененном состоянии сознания.

Один из призрачных силуэтов — высокий, в плаще с поднятым воротником — сделал резкий, отрывистый жест рукой. Лада, будто марионетка, повторила его и в меня хлынул мощнейший, подавляющий психо-энергетический импульс.

Это был не просто удар силой. Это было отрицание самого права на волю, на сопротивление. «УМРИ! ИСЧЕЗНИ! ПРЕКРАТИ СУЩЕСТВОВАТЬ!»

Моя защита дрогнула. Воля, та самая стальная сердцевина, что держала меня в камере Канцелярии, заколебалась. Мысль «сопротивляться бесполезно» прорвалась сквозь все барьеры, как ядовитый корень. Ноги подкосились и я рухнул на колено, в последний момент упершись ладонью в пол. Темные пятна поплыли перед глазами.

Отчаяние. Такого еще не было.

Время идет, Гордей хватится, там свадебное торжество с нами в главной роли. Эта мысль билась в висках в такт пульсу. А мы тут…

Ситуация патовая. Я не могу нанести удар — рискую убить в ней последнее, что осталось от Лады. Не могу просто уйти. Когда Багрецов хватится, то он он в итоге придет сюда и увидит это, то настанет… хана. Полная. Он не станет разбираться.

Я снова послал ей "Шепот". Бесполезно. Как же ее стабилизировать?

И тут от Лады пришел второй импульс заостренным шипом. Он прошел сквозь остатки «Фундамента», как игла сквозь ткань, и воткнулся прямо в «Абсолют». Последний рубеж выдержал удар, но треснул. По всей внутренней карте моей защиты пробежала паутина трещин и из них хлынула слепая, выжигающая боль.

Сознание начало плыть.