Либелломания: Зимара - Н. Мар

— Каких элементов?

— Гости оставили им периодическую… систему… химических элементов. Мне надо увидеть схему…

Он развернул передо мной загадку и ключ, и они запрыгали перед глазами, потому что голова у меня мелко тряслась.

— Так это же… да, — я прочистила горло от слёз и крови, чтобы продолжить. — На глезоглифах — схема столкновения частиц в магнитном поле Зимары. Встреча солнечного ветра и молекул атмосферных газов. Вот: зелёным и красным светится кислород, азот синий и фиолетовый… Это вот… инертные примеси… голубого аргона, жёлтого гелия, белого ксенона.

— Так это полярное сияние! Полярное сияние, так?

Я закивала, и в солнечном сплетении взорвался ещё один пушар. Импульс боли забрался по рёбрам к плечам. Меня передёрнуло. А Йола уже пихал схемы под нос лохматой Дъяблоковой, которая после кульбита воланера явно не рассчитывала начинать соображать так скоро.

— Ну что, это похоже на правду?

— Да… похоже вроде, — она пыталась заделать пучок на затылке при помощи сломанного карандаша. — У нас на Бране элементы занесли в нормальную таблицу и расположили по атомной массе, по свойствам… Но допустим, вот это — водород, — она водила пальцем по спирали, — а это гелий, кислород… Классификация странная, но это ж древние песцы. Они так видели.

— Зеппе, поднимайся, ну, что ты на это скажешь?

— Я скажу, что у этой Эмбер весьма недурная головёнка, хоть и битая.

Зеппе даже не взглянул на схемы, что означало одно: в их команде доминировала точно та же теория. Пока они говорили, я подтянула ноги и высморкалась. Йола словно забыл обо мне. Он связался с Альдой, и они долго, с большим энтузиазмом перебивали друг друга. След наконец распутался.

— Как раз на северном полюсе, где мы сели на ледник, тоже есть чёрное озеро, — каркала Альда. — То самое, где упала гломерида с Бритцем. Там этот ступенчатый не то кратер, не то прииск. И сияния, боже мой, какие над ним сияния!

— Да, да, да!

— Скорее, умоляю. Но, Йола, а что это… что у тебя с воланером? — как Йола ни хохлился в своей шубе, чтобы застить экран, остроглазая Хокс ужаснулась, приглядевшись. — Всё же перебито, ох ты, жальная грыжа, вся панель управления! На вас напали?

— Д-да, я тут… бился с кальмароголовой страхолюдиной из команды Бритца. Чуть он меня не уделал. Так что нам ещё нужно время на ремонт. Часа два-три, думаю, и мы снимаемся на север.

Он оставил Альду счастливой тем лишь, что кальмароголовое чудище всего-навсего разделалось с приборами, а не с Йолой. Шмель вернул Зеппе в холодную каморку шлюпочного шлюза. Слава богу, старик не пострадал, когда я столкнула воланер: наверно, его шлем изнутри был чем-то проложен. Еклеру было приказано заняться приборной панелью, а меня Йола вытолкал наружу без перчаток: чинить крепления шлюпки, которую вытряхнуло и откатило от воланера. Уже на выходе Еклер потянул меня за рукав, пока Йола отвернулся. Он спросил про Эстрессу. Но голос дошёл до меня словно с другой стороны гроба. Я с трудом мотнула головой, и только.

Шлюпка — маленькая тесная капсула, которой оборудовали воланеры — валялась на боку почти нетронутая аварией. Я тяжело посмотрела на неё, спрятала кулаки в рукава, потому что без перчаток любой инструмент просто смёрзся бы с ладонями, и села на корточки. Работать всё равно не могла. Сбежать тоже: ни куда лететь, ни как управлять шлюпкой, я не знала. Только умыла снегом воспалённые лицо и шею.

Со мной случалось разное, да. Но меня ещё никогда не били так пошло и бесхитростно, голыми кулаками. Болели мышцы, о которых я и не подозревала. В тот день я открыла наконец, в чём разнятся так похожие минори Йола Шулли и Кайнорт Бритц. Я не верила в милосердие древних: казалось, мудрых и сдержанных. Но у Кайнорта были границы, выходя за которые, он упирался в самого себя. Он не раз проигрывал из-за этого, он разбивал лоб об эту стену, он злился на себя, что недостаточно плох там, где быть плохим — действительная сила. Кайнорта называли беспринципным, но теперь я поняла, что такое абсолютная, незамутнённая беспринципность на самом деле. За двое суток я впервые испугалась, что Кайнорт проиграет Йоле сердце Зимары. У Йолы не было тумблера отключения зла. Выковыривая из него что-нибудь хорошее для диалога, ведь диалог ведут только наравне, я давила на пустое место. Я и была пустым местом. А посмей я коснуться его плеча в момент наивысшей ярости, как тронула Кая на битве шиборгов, он бы, наверно, метил не в корпус, а сразу в голову. Хорошо, что Йола, как все чужие и посторонние, не вызывал желания касаться. Уж я лучше пальцы бы себе подожгла.

Хотелось нагрести снега за шиворот, чтобы унять вопли ссадин. Я катала языком привкусы крови и желчи. Нащупав по карманам гигиенические капсулы, сунула одну зубную в рот, разжевала и сплюнула. Мятой, кровью и осколками зуба мудрости. Не иначе как треснул он, когда я выдавала версию о полярном сиянии. День быстро шёл на убыль, сугробы стали лиловыми. Разглядывая чьи-то следы на них, я посветила себе тактическим фонариком и увидела, что ямки раздваивались с одного края. Узкой цепочкой следы копыт уходили вверх по отвалу, что окружал воланер.

Я посмотрела в небо и обрадовалась, когда не нашла метеоспрутов. Из воланера слышался лязг, но это, должно быть, Еклер выравнивал стойки виброплатформы. В том, что Йола не сунет нос на сумеречный мороз, можно было не сомневаться. Дрожа и кашляя, я отправилась по следам Чивойта. Копытца носили бранианского кота вокруг воланера, а потом, сделав петлю или две, пустились восвояси.

* * *

Он стоял один на один с закатом, словно принюхиваясь к сумеркам, и задумчиво кусал сосульку. Я припустила рысью. Время где-то потерялось при монтаже, и я очнулась в охапке демонов, которые прятались в тёплой парке, распахнутой мне навстречу. Стиснула его, моё царство теней, что было мочи. Но сразу охнула:

— Ой, больно… больно, — я отстранилась в его руках и расстегнула ворот.

Ключицы уже набухли красно-лиловым, а ниже я и смотреть боялась. Кай осмотрел сам. Хорошо, ещё подумала я тогда, что он считал себя не вправе ужасаться вслух, ибо один убийца другого не судит. Кайнорт был фундаментально не прав,