Либелломания: Зимара - Н. Мар

конечно. И я намеревалась серьёзно поговорить с ним о разрушительном действии избыточного чувства вины, когда всё закончится. Но теперь мне бы только хуже стало, если бы, вдобавок к ударам кулаков и ботинок, я сносила бы удары эмоций, которые не могла не разделить. Нет, к моему облегчению, Кай односложно и ёмко выругался, но ловко справился с лицом и добавил только:

— Мы приложим к этому припарку из скальпа Йолы Шулли.

— Торговалась это я так, за свободу для Зеппе. Да, ведь Шулли расколошматил все приборы! — я почти рассмеялась, но битые рёбра заявили категоричный протест. — Но шантаж не моя сильная сторона. Плохо я читала твои методички по умбрапсихологии.

— Плох тот шантаж, к которому не прилагаются керамбиты и тёмное прошлое, — возразил Кайнорт. — Пойдём со мной сейчас, Эмбер, а позже — кто знает, случится ли оказаться так близко, чтобы я мог тебя подстраховать? Тем более, после такого, — он осторожно положил руку мне на живот, — ты от Йолы уже ничего не добьёшься.

— После — нет. Я всё узнала до.

Он перестал дышать. Лихорадочные переживания Кайнорта Бритца всегда сильнее меняли внешнюю среду вокруг, чем его самого. Чем сильнее он тревожился, тем больше походил на мертвеца. Обычно это выглядело забавно. Но я поняла, что, если сию же секунду не выложу всё, он умрёт от волнения и растворится в сумерках, лиловых, точно мои ссадины.

— Я их видела, Кай! — поспешила я его успокоить. — Детей, он мне их показал. Они такие молодцы, они… ну, по крайней мере живы! Всё хорошо. И с ними Мультик, они там греют об него ладошки. А, и самое главное: Рыш…

— Рыш? — хрипло переспросил Бритц.

— Озеро Рыш, ты знаешь, где это? Там подземный урановый реактор, как под Френа-Маньяной.

Он активировал все карты Зимары, какие только были в его комме, и начал искать. А я продолжала ориентировать:

— Это вблизи полярных широт: Йола сказал, сейчас там всё больше темно. Что ещё? А, там есть мегалит времён ранних нохтов. Дети в нём. Миаш выглядывал из окна и показывал… не знаю, Йола сказал, нос…

— Посмотри, это не может быть здесь? — Кайнорт показал довольно чёткие изображения громадной скособоченной лисицы из архива спутника. — Отмечено игроками Клуба как древний сфинкс.

— Точно! Йола ещё раньше упоминал сфинкса на озере! И ни в какую не хотел искать там глезоглифы. Он был там недавно.

Сфинкс лежал далеко в южных широтах. Путь Йолы за сердцем Зимары — в северных.

— Эмбер, но теперь-то ты можешь…

— Не могу, — уже в слезах проскрипела я и уронила лицо ему на свитер. — Я не могу пойти с тобой сейчас. Если я не вернусь, Йола — «а»: подумает, я соврала ему, что тайник на севере; и «б»: убьёт Зеппе, который подтвердил мои слова! Отправляйся один, а я уведу Йолу подальше от детей.

— Тайник на северном полюсе? — переспросил Кай. — Но Деус тоже так считает. Это значит, мне придётся отдать Клубу алмазы. Это значит, империя…

— Кай, нет там ничего, — я поцеловала горячий флюс на щеке Кая, наслаждаясь тем, как мои губы совершенно его дезориентируют. — Я выдумала версию с полярным сиянием, пока Йола пинал меня на полу. Чтобы не выдавать верную.

— Но Деус так логично…

— Конечно, это похоже на правду! Хах, стояла бы я тут, если бы неправдоподобно сочиняла. Одни говорят, у дураков мысли сходятся, другие говорят, у мудрецов. Версия с химическими элементами лежит на поверхности…

— … не обобщай, — ввернул Кай, — я думал, это карта вин.

— … но смотреть надо было глубже. Там не элементы, а частицы. Элементарные частицы стандартной модели.

— В смысле, не химия, а физика? Бозоны там, кварки?

— И глюоны. Двуцветные лисички, я по ним и догадалась. На самом деле я пока не разобралась, что значит схема на глезоглифах, но сейчас это не важно.

— А ты вообразила, что будет, когда Йола не найдёт тайник на полюсе?

— Тогда я… не знаю. Скажу ему, что это карта вин.

Кайнорт шутку не оценил и вцепился в мой капюшон:

— Нет, тогда скажешь правду о частицах. Выложишь всё как есть. Больше никаких выкрутасов, Эмбер Лау.

— Но если Йола найдёт сердце Зимары, тогда империя…

— Я злодей, — в густом паре между нашими лицами кипели воспоминания о Кармине. — Я спасаю мир, только если он меня устраивает, а он уже не устроит меня без тебя. Если ты умрёшь, империи точно конец. Это шантаж, классика, если угодно. По методичке, да. Забудь о заговоре, Эмбер, вообще забудь, он только моя забота. А твоя первоочередная забота — просто выжить.

— Ты только не обижайся, но это блеф. Может, тебе и плевать на его величество Железного Аспида, но ты ни за что не отдашь Урьюи фалайнам, кситам и другим мародёрам. Я тебя изучила. Я изучила грани многих злодеев, Кай. Вы у меня все в табличке: по атомной массе и периодам полураспада. Сильно не важничай, ты там в серединке. Потому что заплатил Маррадой, ребёнком, Ёрлем, кровью, зубами, свободой и ещё чёрт знает чем.

— Чёрт знает что, кстати, в полном порядке.

— … за то, чтобы на Урьюи всё ещё цвели вспышная люминока и золотистый ламбаньян.

Он посмотрел в чистое небо, а потом пристально на меня.

— Эмбер, честное слово, у меня просто не хватит сил без тебя. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь осторожна.

— Ладно, буду. А ты бусинки вынул? Пирсинг из…

— Не вынул ни одной.

Мы постояли ещё, кутая друг друга в куртки, а лица в пар, я сапогами на его ботинках, чтобы ноги не мёрзли. Я держала его шею хелицерами, которые, словно пальцы младенца, наконец перестали ломать бабочек, а научились обращаться с ними нежно.

— У меня в вестулах электроды от шокера Йолы. Можешь их выцарапать? Я пыталась, но это больно.

Кайнорт щёлкнул чем-то на косточке за моим ухом. В голову просочилась музыка. Та, под которую мы дрались на карминском льду, я узнала её сразу. Под слои моих толстовок пробралась рука и нагретый её теплом кончик керамбита. Чужие ресницы защекотали мой висок: Кай закрыл глаза и стал резать.

— Я слышал твои слова в метели, на балконе Загородного Палисада. Невозможно, нельзя и неправильно. Но