И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

Посетители библиотеки бились в агонии, закрывая уши руками, но это не помогало. Не осознавая, что именно их поразило, кричали сами, а на лицах отпечатались гримасы страха, пока один за одним существа не попадали в обморок, ударяясь о столы, разбивая до крови головы. Из глаз Моник брызнули слезы, но она не могла остановиться; стекла библиотеки треснули, разлетелись в стороны, через окно черная ворона влетела внутрь, уворачиваясь от острых крошек, тотчас принимая облик Беньямина Де Кольбера.

Голос Зоэ-Моник Гобей охрип, невидимое пламя гнева перестало обжигать нутро, в глубине души образовалась пустота темнее самого Астрала. Обессиленную девушку Бен успел подхватить, удержав от падения, он проследил за тем, куда был обращен взгляд Моник, и сжал зубы, когда прочел кричащие буквы объявления. Молча Зоэ-Моник подняла глаза на парня в надежде, что он скажет, будто это затянувшееся сновидение, проецирование страхов из реальности, ничего иного не могло и быть, но Беньямин Де Кольбер со смесью скорби и сожаления на лице смотрел в ответ, а после запечатлел на лбу девушки холодный поцелуй.

* * *

Благодаря амулету на шее Беньямина они быстро переместились на ферму, остался последний заряд, и сила заключенных в артефакт душ будет исчерпана. Моник, сославшись на усталость, прилегла в своей комнате, не желая разговаривать и слушать, она хотела только одного – вернуться в прошлое на пару часов и отказаться от похода в библиотеку. Безэмоционально, не реагируя на слова матушки, девушка смотрела в потолок, чувствуя, как горячие слезы медленно скатываются по коже, заползают в уши, будто крошечные паучки. Теперь, думалось ей, лучше бы оказаться в Астрале разодранной на части человеком-вороном, чем пребывать в открывшейся реальности.

– Отец ожидает вас в замке. Он готов оказать содействие. Отправляться лучше как можно скорее, как будете готовы – дайте знать, я предупрежу слуг и короля теней о вашем прибытии.

Беньямин Де Кольбер стоял перед четой Гобеев с прямой осанкой, вымуштрованной годами служения отцу, словно был не сыном короля вампиров, а умудренным опытом советником, привыкшим вести переговоры, находить компромиссы, однако в данном случае оставаться отстраненным и беспристрастным не получалось.

– Большое тебе спасибо, Беньямин. Спасибо, что не оставляешь Зоэ-Моник. Если хочешь заночевать, то я могу подготовить тебе спальное место…

– Благодарю, мадам Гобей, не стоит. Я отправлюсь домой, навещу вас чуть позже.

Элайн Мелтон-Гобей замялась, не зная, что еще сказать, лишь неловко улыбнулась и развела руки в стороны.

– Тогда, если ты не против, мне бы хотелось побыть одной, сделать важный звонок, пока Зоэ-Моник отдыхает.

Кивнув, что понял намек, Беньямин направился с фермы прочь, украдкой бросив взгляд на дверь комнаты Моник. Он переживал за ее состояние, учитывая то, что было сказано в газете, и негодовал, как сам мог не заметить этого. Что-то здесь было не так, мертвые не возвращаются без причины, а если и так, то не в том виде, в котором пребывал Дюшарм. Возможно, закралась ошибка, журналисты поведали не все, парня удалось спасти, и тот умудрился сбежать, скрываясь теперь на одной из ферм Локронана. В любом случае девушка должна сама решить, что делать с открывшейся информацией, а Бен всегда будет начеку.

Элайн сняла телефонную трубку и держала ее в руке, пока не услышала, как за гостем закрылась входная дверь. Им придется вновь вернуться на родину, в замок Де Кольберов. Не хотелось признаваться самой себе, что нежелание такого путешествия было связано со страхом. Слишком многое они пережили в родных краях, оставили в Венгрии, предали земле, похоронили в собственных мыслях, ворошить прошлое было очень больно, но еще сильнее ведьма переживала за супруга.

Набрав номер, женщина слушала гудки, пока на том конце провода трубку не взяла ее тетушка по маминой линии – Джиневра Бенон, ведьма, обладающая связующей магией. К сожалению, она отказалась от своего дара после смерти старшей сестры. Мишель Гатинэ гадала на чаинках и магическом шаре. Если ясное пророчество Мишель было неприятным, то на него можно было повлиять: ее младшая сестра садилась за нить, пропуская ее меж тронутых возрастом пальцев и прядя узелки в правильных местах. Это позволяло смягчить удары судьбы, а по возможности и вовсе отвести неудачи от человека. Теперь же без важной части себя – сестры – ведьма не видела смысла в своем таланте.

Справившись о здоровье и благополучии, поделившись последними новостями, Элайн перешла к самому важному. Джиневра какое-то время молчала, обдумывая, а после хриплым голосом сказала то, чего кровавая ведьма от нее не ожидала:

– Моя милая Элайн, я могу сплести последнюю нить для твоей дочери, чтобы дать ей немного удачи, но все остальное зависит от тебя. Ты ее мать, между вами навеки пролегает связующая нить судьбы, как далеко бы вы ни были друг от друга. Проведи кровавый ритуал, ты умеешь это лучше кого бы то ни было, помоги Зоэ-Моник открыть внутренний свет и принять тьму. Девочке придется посетить Астрал одной, подобрать ключ. Но будьте бдительны! В ее тело может вселиться один из мятежных духов, завладеть ею, и тогда вы потеряете дочь навсегда.

Элайн положила трубку и еще мгновение стояла как вкопанная, подобные ритуалы она не проводила, смутно припоминая, что когда-то давно читала о них в магических книгах, разбросанных по заколдованному отчему дому. Малейшая ошибка со стороны ведьмы может обернуться ужасными последствиями. Нужно было тщательно подготовиться, порыться в запасах или сделать новые, если необходимых ингредиентов не наберется, потому Элайн Мелтон-Гобей тотчас сорвалась с места, предупредила дочь и выбежала на улицу рассказать обо всем Эгону, чистящему стойло. Вместе они соберут нужные для ритуала вещи, следя друг за другом во избежание ошибок.

* * *

Зоэ-Моник оставалась в своей комнате, то выныривая из дремы, то вновь погружаясь во мглу без сновидений, пока серп молочной луны не коснулся небосвода, несмело поглаживая стены, мебель – все, до чего мог дотянуться слабым свечением. Окончательно девушка пришла в себя, когда услышала скрежет у окна. Сморгнув остатки сна, она провела ладонью по лицу и села в постели, ощущая, что накопившаяся усталость не только не прошла, но словно сильнее на нее навалилась.

Эрве спустился с подоконника, грязь с его обуви капала на пол, но это было совершенно не важно. Запах выкуренной минуту назад сигареты заполонил комнату, отголосками доносясь до ноздрей. Он хотел было приблизиться, но Моник остановила парня, игнорируя появившуюся в его глазах боль, будто девушка только что отвесила пощечину.