Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

Занималась заря. Рыжие лучи покрывали луг некрополя, освещая обломки стрел, следы боя и лужи крови.

Навалилась тяжесть, как после долгого сна. Я захотел подняться, но на меня налетела фурия – снесло пурпурной волной, принёсшей шафраново-можжевеловое умиротворение. Меня, оставшегося сидеть на земле в растерянности, стиснули в объятиях. Конечно же, это был Ливий: он содрогался в слезах и ощупывал меня, будто не верил, что я больше не бесплотный дух.

Мне стало стыдно и, залившись краской, я захотел оттолкнуть от себя Ливия. Но в последний момент остановился, представив, какой кошмар он пережил и как мне самому было без него одиноко. Улыбнувшись, я заключил его в объятия и прикрыл глаза, уткнувшись щекой в шею. Тёплый. Как и я. Хвала богам.

Мы обнимались долго, совершенно растеряв слова. Вообще, в речах мы и не нуждались: просто похлопывали друг друга по спинам, ощущая сладость вкуса жизни и беспредельное счастье.

– Мертвец восстал! О Гера, Великая Мать Сущего, пощади! – взвизгнул кто-то неподалёку старушечьим голосом.

– Матушка, не падай! Вставай! – ответила ей молодая очень знакомым голосом.

Я нехотя выпустил Ливия из объятий и с его помощью встал. Невдалеке пожилая плебейка корчилась в предобморочном состоянии, а вокруг неё бегала жрица Венеры, которую мы встретили вчера у выхода из лупанария. Она дула на женщину и обмахивала цветастой юбкой, причитая.

Я подошёл к неугомонной парочке, потирая виски – голова страшно болела, но это меньшее, что могло приключиться с телом после похода на Ту Сторону.

– Я не умер, вам показалось, девы, – пробормотал я.

Но поздно: старуха разыграла спектакль и завыла так, что сами боги бы услышали и не смогли больше уснуть. Лупа лишь подливала масла в огонь, бросаясь от меня в сторону, как от прокажённого.

– Уйди, скелет! – надрывно вопила старуха и отползала, маша на меня руками. – Пошёл прочь!

– Матушка! Тебе нельзя нервничать.

– Это сон, – сказали вдруг. – Вам снятся кошмары в последнее время, ведь так?

Не знаю, кто был шокирован больше: мать жрицы любви, сама лупа или я, но мы все трое смотрели на Ливия, который сложил за спиной руки и, мягко улыбаясь, приближался к нам с раскатистой и упоительной речью:

– Ты жалуешься, что тебе снятся кошмары. Мертвецы, обгладывающие твой лик. Это, должно быть, страшно изматывает – и ты не спишь по ночам. Засыпаешь под утро. – Он огляделся, и солнце слилось с его янтарным взором. Он прищурился с улыбкой. – Под утро, как сейчас. Вы обе спите, и вам приснились странники, прилетевшие верхом на стриксе. Не потому, что мы чародеи, а всего лишь из-за того, что оставили яркое воспоминание у всех без исключения остийцев.

Мать с дочерью переглянулись; старушка перестала дёргаться, застыв с рукой, которую держала лупа. Та спросила:

– Что же нам сделать, чтобы проснуться?

– Возвращайтесь к себе и ложитесь спать. – Ливий смотрел, как растерянные женщины собираются в дорогу домой, и бросил им вслед: – Послушайте мой совет: пейте перед сном отвар из валерианы, пустырника и мелиссы. Вот увидите, сон улучшится.

Они кивнули и поспешили убраться.

– Ты что?! – Я оголтело бросился к Ливию и потряс за плечи.

– Я же говорил, что научился у Плотия ведать в травах, – ответил он. – Поверь, рецепт не убьёт эту милую старушку. Даже поможет.

– Да пёс с ней, со старухой! – фыркнул я. – К тебе вернулась речь!

– Да, я… – Ливий отвёл взор, замявшись, прежде чем о чём-то предупредить. – Тут такое дело…

– Луциан Корнелий Сильва. – Этот голос мог принадлежать лишь одному человеку.

– Плиний Илларион Клавдий. – Я отпустил Ливия и, нахмурив брови, вышел вперёд. – Что ты здесь забыл?

Рыжий плут вышагивал с гастой, которую отдал нам. От его плаща, влачимого по траве, отлетал чёрный пух, опасно алели подбои. Плиний оскалил в улыбке зубы и, прокрутив копьё, ткнул остриём мне в грудь. Я стиснул кулаки, надуваясь от гнева, но Плиний резко перевёл наконечник на Ливия.

– Очаровательное имя, – взгляд, будто нехотя, перебежал к Ливию, – у тебя.

– Что всё это значит?

– Я бы поинтересовался, не оставил ли ты ум в Орке, но вовремя вспомнил, что ты не блистал интеллектом и до кончины, – усмехнулся Плиний и воткнул гасту втоком в землю. Он опёрся о копьё и продолжил патетику: – Великая Фортуна осенила вас благодатью и подослала в роковой момент вашего покорного слугу, которому столь удачно задолжала одна птица, способная воскрешать. – Плиний оставил оружие, подобрался к Ливию и растянул его щёки; тот потупил очи. – Смотри-ка, – Плиний выглянул из-за него, натягивая ему улыбку, – настоящая дружба творит чудеса: и слепой увидит, и немой заговорит.

«Юный господин так испугался за тебя, Луциан, что научился говорить», – на ум пришли слова Плотия.

Я разозлился и выхватил Ливия как куклу, уводя за спину. Выпятив грудь колесом, подошёл к Плинию вплотную. Он был значительно ниже, но глядел так самоуверенно, будто мог уложить одной левой.

Впрочем, однажды Плиний мне и правда неплохо навалял.

– Какие вы неженки. Те ли последователи грозного Ромула передо мной? – Наглец провоцировал на конфликт, ехидно глядя исподлобья.

– Лаешь, но не кусаешься, Плиний. Давай, укуси. Скажи, зачем на самом деле пришёл.

– За медью, – ответил тот и мерзко улыбнулся, облизнув кромку зубов, – а нашёл золото.

– Какое золото? – не понял я.

– Не дыши на меня, большой мальчик, боюсь, что тупость заразна, – вздохнул он. – Я разыскал вас, чтобы повторно предложить пройтись с величайшим пиратом под парусами до Карфагена, если вы не отыщете судёнышко в Остии. – Плиний показал кулак. – Я готов был взять вас на борт в кредит, – он поднял два пальца, – а получил оба полных имени, раз свершилось великое чудо и Негоциатор заговорил. Он так умолял меня помочь тебе, мальчишка, разве я мог пройти мимо слёз?

– Какой же ты сучий потрох, Плиний.

– Гав-гав. – Он похлопал меня по щеке и, сдавив челюсть, шепнул: – Поверь, юноша, если я укушу, ты взмолишься, чтобы я вернул тебя в Орк.

Синие зрачки Плиния на миг затмили белок, но он вдруг заулыбался, хлопая в ладоши и отходя:

– Какая мрачная атмосферка, будто кто-то умер! – Он развёл руками, показывая на гробницы.

Я выгнул бровь, усомнившись в здравом разуме Плиния.

– Через несколько часов к гавани причалит моя пташка, пираты загрузят пресную воду, провизию, оружие и дары. После – приглашу вас на борт «Царицы Дидоны». – Плиний приобнял Ливия, на котором не было лица. – А пока развейтесь, юноши! Уже были в портовых лупанариях? Местные жрицы Венеры не уступают в красоте морским нимфам, клянусь.

Посвистывая, Плиний наконец-то оставил нас.

Ливий тут