Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

Мать остановилась, её лицо подобрело и разгладилось – родинки выстроились в гармоничную звёздную систему. Она была ладной, как потомок бога, и как-то раз, перебрав с вином, поведала сыну, что он вероятный внук самого Сола. Но всякий раз, когда Ливий пытался выудить подробности, мать отмахивалась и ссылалась на то, что озвучила вздор из-за терпкого вина.

– Ох, сокровище ты моё… Ты уж позаботься о Луциане, а то он себя позабудет, заплутает, как на городских улицах, и днём с огнём не сыщешь.

– Обещаю, матушка! – с готовностью ответил Ливий. – Буду беречь ценой своей жизни! Х-ха!

Он совершил несколько взмахов «оружием» и разломал палку о ствол пинии. Он ойкнул, рассматривая разломанное «копьё», и вздохнул, почесав в затылке. Вдруг раздался стук и трепет крыльев – на сосну, что Ливий избил, присел дятел. Он вонзил острый чёрный клювик в кору и распотрошил в щепки, выуживая мелких жучков.

– Ненавижу дятлов, – прошипела мать.

– Матушка? – Ливий удивился, как ожесточилось её лицо при виде «лесного лекаря». – Почему же? Они красивые.

Мать подобрала камушек и бросила в ствол – дятел упорхнул и пропал в зелени. Издали раздался клич неведомой птицы – такого гласа Ливий в жизни не слышал, и тут же воцарилась нерушимая и жуткая тишина. Мать взирала в глубь рощи, поджимая кулаки. Ливию показалось странным её поведение. Он позвал её, дёрнув нерешительно за одежды. Мать вдруг обернулась: на её устах зрела широкая улыбка. Она приложила к ней палец той руки, которую обвивала змея, и предложила:

– Поиграем в прятки, сокровище.

– Ты наказала не шалить в лесу, – усомнился Ливий, обхватив запястье за спиной. Он шаркнул ногой, не зная, хамит ли матери или успешно проходит своеобразную проверку. – Говорила, что я могу заблудиться. Тут кругом болота.

Мать одобрительно рассмеялась, но её очи глядели по сторонам в необъяснимой тревоге. Опустившись на колено перед сыном, мать поставила корзинку и обняла его. Она сказала:

– Я люблю тебя, ты моё богатство, люблю Луциана, пусть он и не родной сын. Больше никого не люблю, только вас.

– А отца? – спросил обескураженный Ливий.

Мать проигнорировала вопрос и поцеловала его в щёку, тут же с нежностью погладив место прикосновения. Она давно такой не была. И когда неизвестная птица завопила повторно, Ливию стало не по себе.

– Помни, Ливий Туций Дион…

– Дион?

– Да. Я даю тебе номен. Ты – Дион. Помни, кем ты был изначально, чтобы не потерять самое себя, когда наступит время запутать богов. Твой отец позаботится о вас с Луцианом и сделает так, как я скажу.

Третий крик. Ливий содрогнулся и с гулко бьющимся сердцем обнял мать. Он не понимал, чем она встревожена и почему говорила странные вещи, будто прощалась. Не понимал и волновался. Он обнял её в замешательстве, наивно полагая, что объятия образумят мать.

Она погладила сына по спине, вдыхая его запах, чтобы оставить в себе навсегда, провела по его волосам, заправляя их за уши, и поцеловала в лоб, жмурясь от рези в глазах.

– Беги и прячься, сокровище, Ливий Туций Дион. Только не оборачивайся. – Мать сняла с запястья браслет и показала сыну с улыбкой. – Победитель получит ценный приз.

– Ну… Хорошо. – Ливий привык во всём слушаться матери, только с Луцианом он позволял себе шалости, но в тот день играть ему совсем не хотелось.

С третьим криком жуткой птицы он сорвался и побежал. Два раза обернувшись, увидел, как мать отдаляется, становится едва различимой в своей синей, как океан, тоге. Она была так прекрасна, и её карие глаза, и ямочки, и россыпь родинок на шее, лице и груди, и кожа, как у дочери солярного бога, и волосы, как распахнутые вороньи крылья. И даже когда мать свирепствовала, она была великолепна.

Ливий спрятался в кустах и сидел там, глядя в одну точку. Ему было невесело, и игра пугала его. Сорвавшись, он захотел нарушить правила – не нужен этот браслет, лишь бы мать снова его обняла.

Но когда он вернулся, она исчезла. Ливий сновал от дерева к дереву. Приложив скруглённые ладони к устам, вдохнул и закричал что есть мочи:

– Матушка! Матушка!

Солнечный свет – зловещий голубой – ложился на растения, размытую тропу и деревья мертвенно бледным осадком. С каждым зовом, не получавшим ответа, надежда найти мать таяла. С мокрыми глазами Ливий бегал между стволами сосен, срываясь в беспомощных окликах. И когда он совсем отчаялся, нашёл её.

– Ма… – тихий слог сорвался в истошный крик.

Ливий упал на корягу, ударившись копчиком. Он ничего не видел, кроме материнской десницы, которую обвивала змея чистого золота. Пятясь и глядя широкими от ужаса глазами, Ливий давился слезами; его душа покидала тело вместе с сознанием, он забыл, как дышать, у него темнело перед глазами и бешено, точно клювом безумного дятла, стучало в висках.

Безмолвно, одними дрожащими губами Ливий взывал к матери, утянутой трясиной. На поверхность не выходило ни единого пузырька. Она захлебнулась. Ливий крался по краю берега, пытаясь подобраться к её ладони. Потянулся – пальцы мазнули по воздуху в дигите от материнской длани. Ливий попытался повторно, и у него получилось взять её запястье. Вот только спасение пошло не по плану: полагаясь на силы, Ливий переоценил их. Соскользнув с безопасного бережка, он едва не отправился вслед за матерью, но его схватили за тунику и вытащили на берег.

Ливий обнаружил в своей руке змеиный браслет. Губы дрогнули, он разрыдался, совершенно не переживая, кто его достал. Он плакал, обнимая пришельца за ногу, как родного. И только захотел что-то сказать, но голосовые связки будто разрубило незримым серпом. Ливий прокряхтел, подставив ко рту согнутую ладонь – в горле ничего не застряло, но что тогда мешало говорить?

И…

«Ты кто?!» – испугался Ливий, увидев над собой нечеловеческую фигуру.

Изогнувшись в спине, над ним нависало существо, сотканное из тёмной материи. Как большая птица – невесомое тело, скрытое под чёрной мантией, не имело рук и ног: их заменяли крылья. Вместо лика белела носатая маска из кости, с круглыми глазами и острыми зубами. Нижняя челюсть отсутствовала.

Ливий пытался говорить, кричать, но не мог: вместо голоса выходил воздух. Он обнял браслет матери, свернувшись вокруг него, и задержал дыхание, желая перестать дышать. Но не получилось. Под терпеливое ожидание существа Ливий судорожно вдохнул и бесшумно расплакался.

Существо, которое он окрестил Призраком, подало руку, что скрывали крылья, – такую же чёрную, как и всё туловище, ладонь. Ливий схватился за неё, надеясь, что умер и скоро воссоединится с матушкой.