Магритт - Павел Александрович Шушканов

– Говори!

Комиссар взглянул на небо. Рой дронов пролетел над нами в вышине.

– Сейчас и здесь? Как был придурком, так и остался. – Он аккуратно выглянул за край стены. – Надо выбираться.

– Как ты сюда попал?

– За тобой пришел. С тобой и уйду.

И все же какая-то система тут была. Через определенные интервалы времени территория Тира вспыхивала отраженным светом сразу от всех прожекторов, а над ней зависали беспилотники. С востока и запада шли на сближение аэростаты. И в этом чувствовался какой-то особый азарт и садизм тех, кто, попивая пиво на низких пригорках, следил за теми, кто рискнул перебраться через рубеж. Кто знает, может, так и задумано. Странное дикое шоу для тех, кому посчастливилось пробраться сюда.

– Не понимаю, почему я здесь, – сказал я.

– Я тоже не понимаю, почему я здесь. Но почему ты – догадываюсь. А теперь заткнись и приготовься бежать. К башне. Прямо на южный угол, и прижмись как можно сильнее.

Мы понеслись так быстро, что воздух показался плотным. Казалось бы – шагов пятьдесят, но словно десяток ли. Вжавшись спиной в холодный кирпич, я смотрел, как оседает пыль, поднятая нашими ногами. Словно почувствовав неладное, зашевелились на своих сервоприводах автоматы. В тишине я слышал скрежет и клацанье.

– Теперь ждем. Окно через десять минут.

Десять минут! Они тянулись как целая неделя.

– Ты нашел что-то про нее? Про Лань?

Комиссар цыкнул. Показал пальцем вверх, где ворочались стволы, и кивнул.

Уже хорошая новость. Осталось выжить.

– Слушай внимательно. Шестой и седьмой сегменты ограды. Не смотри, что там светло, – это слепое пятно для дронов и автоматов. Интервал пять или шесть секунд. Бежать пять секунд. Так что строго по команде.

– Тебе откуда все это знать? – шепнул я.

– А вышло так, упаковщик, что я тут по твою душу. И много чего успел узнать про это место, прежде чем соваться. Тут есть целые карты и пухлые учебники по передвижению в Тире. Не хуже средневековых Эфемерид. И тотализатор тоже, разумеется. Я поставил на нас сотку.

– Потеряешь ты ее, думаю.

Комиссар тихо, но хрипло засмеялся:

– Это уж точно. Умник.

Аэростаты расходились в звездном небе, неспешно удаляясь друг от друга.

– Возвращайся в Яндаш, когда мы все это разгребем. – Комиссар вытащил пачку сигарет из кармана. – Если разгребем.

– Ты что делаешь?! Сигарету видно за километр.

– Знаю. Не хочу сдохнуть с чувством незавершенности. Хорошо бы тебе еще приложиться по зубам. – Он показал кулак и усмехнулся с сигаретой в зубах. – Тогда точно все.

– Сколько?

Комиссар взглянул на небо, затем на пулеметы. Они покачивались не от ветра. Нервная сеть проводов, опутавшая весь периметр, вызывала конвульсии их приводов случайными помехами.

– Пять или шесть, на что ставишь?

Я хотел ответить, но не успел. Комиссар махнул рукой:

– Беги!

Странная штука – восприятие реальности. Конечно, все это бред – никакой реальности на самом деле не существует. Но то, что мы видим и с чем живем, что заполняет наши органы чувств, оно может быть разным. Не таким, как час назад или утром, когда мы пили чай и считали, что его цвет и вкус настоящие и естественные.

И вот я бежал по лунному грунту, поднимая ногами тучи реголита, который должен был оседать мгновенно в безвоздушном пространстве. Но он кружился пушистыми облаками. А воздуха не было и впрямь. Я никак не мог заполнить им легкие. Слишком большая роскошь – тратить силы на что-то еще кроме удержания цели перед собой. Да, это и впрямь Луна. Вот, даже звезды не мерцали, а холмы и уступы скал заливал мертвый яркий свет. Движения плавные, легкие и медленные внутри растянутых воспаленным от страха мозгом пяти секунд.

Слишком медленные. Вот он – сегмент забора. Слепое пятно, если не врут дельцы вроде Ильдара, делающие ставки на тех, кто по необходимости или из азарта бежит по этому холодному куску Луны.

Он не сказал, насколько большое это слепое пятно. Я обернулся, чтобы спросить.

– Все-таки пять, упаковщик.

Комиссар стоял на коленях в паре шагов от меня. Он медленно спускался, старался держаться, чтобы не завалиться на бок. Справа и слева от него оседали легкие облачка от вгрызшихся в сухую землю пуль.

– Не шевелись, придурок.

Стая дронов стремительно неслась к нам ярким густым созвездием.

– Хлебнули мы с тобой дерьма напоследок дружище, верно? – Комиссар попытался закурить. – Теперь за меня и за себя хлебни чего-нибудь получше.

Смерть неприятная вещь. Даже на Луне. Пуля вырвала кусок его небритой щеки, отчего улыбка превратилась в зловещий оскал. Но каким-то чудом он все еще держал сигарету в зубах.

Меня не тронул ни один дрон. Они не видели ни меня, ни слепого пятна. Комиссар и в этот раз, как и всегда, был чертовски прав.

* * *

– Я проявил к тебе хреново милосердие, придурок!

Парень валялся на земле, держась ладонью за сломанный нос, из которого лилось, как из пробитой фляги. Остальные отступили, молча держась за полупустые бутылки. Всучить мне «приз» в виде мятой десятки больше никто не решался. Парни с цветными волосами и смуглые девушки с монгольскими глазами провожали меня тишиной. За их спинами жужжал и грохотал Тир. Но скоро все успокоилось. К тому времени я был уже далеко.

Никто не пытался меня схватить. Патрулям я был безразличен сегодня, как и пьяному сброду, вываливающемуся из бара.

– Полный стакан и сигареты, – буркнул я бармену и положил на стойку остатки денег – рваную купюру и немного мелочи.

– Тут не копти, не продохнуть, – заметил бармен, сунув мне синюю пачку.

– Иди к черту!

Я выпил акаши как стакан компота, вытер ладонью пыльное лицо.

– Ильдар здесь?

Бармен пожал плечами, убирая стакан.

Ильдар был здесь. Крутился возле девочек в светлых джинсах у окна, где еще вчера мы с Алиной пытались в кои-то веки говорить по душам. И, кажется, я назвал ее шлюхой. Комиссар не простил бы мне такого.

– Ильдар! – Я оттащил его от любопытных девочек почти за шиворот.

– Эй! Какого хрена?

– Где Алина?

Он осмотрел мою куртку, кажется, что-то понял и уважительно кивнул.

– Дашь попрощаться с моими подружками? Пара секунд. И мы пойдем.

– Работа?

– Типа того. Любовь.

До гостиницы он молчал, хотя раньше его было не заткнуть.

Кто-то починил вывеску, и теперь на ней не горела только одна буква. Все равно не прочитать. Не удивлюсь, если лысый администратор заказал ее в честь себя и теперь радовался неоновому блеску своего имени на всю паршивую улицу.

Номер был пуст. Никакого беспорядка, кроме того, что оставили типы, утащившие Лань. Я искренне надеялся, что они уже