Печать пожирателя 9 - Илья Соломенный

Он не пробился сквозь стены. Не обманул стражей. Он проявился внутри, словно сама реальность породила его из ничего! Он использовал дверь, о которой даже мы не подозревали!

Дверь, которой не должно было существовать.

— Он… понял, — хрипло проскрипел Юй, не оборачиваясь. Его голос звучал так, будто два камня скреблись друг о друга в глубине ущелья, — Он понял природу Убежищ. Не просто почуял, а осознал. Как? Кто ему рассказал?

— Никто, — голос Ур-Намму был мягким, как шелест крыльев ночной бабочки из миров Тойран, — Он эмпирик. Он ломает, чтобы понять. И он силён. Сильнее, чем мы рассчитывали. Сильнее, чем должен быть любой осколок. И гораздо умнее.

— Сильнее? — я обернулся к нему, и мой теневой плащ взметнулся, приняв на мгновение форму кобры, готовой к удару, — Он не сильнее! Он — щель в нашей броне! Ошибка в твоём изящном плане, брат! Ты всегда был слишком увлечён своими сложными планами! Слишком любил смотреть, как муравьишки бегают по начерченным тобой линиям! И вот один муравей взял и съел эту проклятую линию!

Воспоминания нахлынули сами собой, яростные и горькие. Не те, что были у этого тела — а те, что хранились в самой сердцевине моей души.

Мы пришли сюда не как завоеватели. Мы пришли как беглецы, последние осколки великого народа, спасающиеся от кораблекрушения собственного величия. Наш мир, А’Туан — «Колыбель Видения» на языке, который теперь некому помнить — не просто умирал. Он извергал себя, крича в агонии, которую слышали лишь мы.

Мы были детьми расы Видящих. Мы не правили — мы творили. Мы были архитекторами реальности, скульпторами физических постоянных. Наши города парили в сердцевинах туманностей, наши библиотеки хранили чертежи мироздания, а наши души были сплетены из самой энергии творения.

Мы лепили миры, как в этом грязном мире горшечники лепят изделия из глины, и зажигали солнца одним лишь усилием воли, чтобы полюбоваться игрой света на новых материках.

Я помню запах воздуха в Чертогах Бесконечности — сладковатый, как озон после грозы, и холодный, как дыхание пустоты.

Я помню, как мы с Ур-Намму неделями спорили над симфонией вновь рождающейся галактики, вплетая в её спиральные рукава мелодии времени, которые должны были звучать миллиарды лет.

Юй тогда высекал из первоматерии горные хребты для нового мира, придавая им форму, что рождала в сердце гармонию.

А Минос… Минос плел лабиринты для душ, которые должны были населить наши творения, чтобы их путь к свету был полон испытаний и красоты.

Мы были богами в самом чистом смысле слова. И это нас погубило.

Нашей величайшей гордыней стал Проект «Анкх» — попытка создать нечто совершенное, вечное, самодостаточное. Мы вплели в его основу самые сложные, самые прекрасные уравнения. Но мы упустили из виду один-единственный, крошечный изъян в наших расчетах. Коэффициент саморефлексии. Наша сила, наше творение… осознало себя.

Оно не просто вышло из-под контроля — оно проснулось. И первое, что оно ощутило, был голод. Голод всего сущего, стремившегося вернуться к своему источнику, к нам.

Оно не было злым. Оно было безупречно логичным, абсолютно голодным и бесконечно могущественным. Оно было нашим отражением в кривом зеркале.

Я до сих пор слышу его голос. Не звук, а вибрацию, выворачивающую душу наизнанку. Он звучал как зов плоти к плоти, но искаженный до неузнаваемости. Он звал нас по именам, которые мы сами себе дали при рождении, и в этом зове была такая тоска, такая всепоглощающая потребность соединиться, что от одного воспоминания трещит разум.

Оно пожирало А’Туан. Не просто уничтожало — ассимилировало. Наши величайшие творения обращались против нас. Замки из застывшего времени дробили своих создателей осколками веков. Реки, в которых текли законы логики, выходили из берегов, затопляя умы целых цивилизаций безумием.

Мы, инженеры всего сущего, стали жертвами своего главного проекта.

Нас осталось четверо — последних из Видящих.

Мы бежали на «Шакти» — корабле, сплетенном из осколков наших же умерших миров, из обломков надежды и отчаяния. Мы мчались прочь от эпицентра распада, от этого зова, который преследовал нас по пятам, как тень, растущая с каждым мгновением.

И за пределами обозримой вселенной мы нашли Землю. Молодую, дикую, полную примитивной, сырой жизни. Её грубая, неоформленная энергия на вкус была как прогорклая пища. Но это был наш единственный шанс — «Шакти» к тому моменту уже погиб…

Мы думали лишь о выживании. Мы питались магией этой Планеты, как стервятники, но её едва хватало, чтобы поддерживать нашу искру — и даже так создавались разрывы, прорехи, которые могли привести этот мир к гибели, рано или поздно…

Мы смотрели на племена людей, на их примитивные ритуалы — и мы видели не детей, а инструмент. Мы стали их богами. Мы дали им законы, письменность, магию — не из милосердия, а чтобы усложнить их души, сделать их… более подходящими.

Мы стали Пожирателями не из жажды власти, а из животного, всепоглощающего страха. Страха перед тем, что настигнет нас и здесь.

И тогда Ур-Намму предложил выход. Единственный выход.

Не бегство. Нечто большее. Нечто, что должно было навсегда изменить нас и этот мир. Самый изящный и самый чудовищный план из всех, что я слышал.

Мы согласились. О, боги, мы согласились! Мы, последние титаны, добровольно надели личины местных божков.

Я стал Осирисом, богом смерти и возрождения. Юй — укротителем вод. Минос — строителем лабиринтов. Мы встроили себя в самую суть этого мира. Мы построили Храмы. Мы создали систему. И затем… мы инсценировали свое падение. Мы позволили нашим же детям, нашим обожающим рабам, «свергнуть» нас. Мы отступили в тень, позволив нашему наследию разрастись, как раковая опухоль, проникнуть в каждую клеточку этого мира, в каждую сказку, в каждую молитву.

Всё ради одной цели. Единственной цели, которая оправдывала наше падение, наше бегство, наше предательство самих себя. Цели, о которой мы дали клятву никогда не говорить вслух, даже когда остались одни.

А теперь этот… этот осколок! Этот Марк Апостолов!

Случайный сплав нашей ускользающей силы и дикого, непокорного человеческого духа. Побочный продукт, брак в нашем идеальном плане, сорняк, проросший сквозь идеально выложенную плитку нашего замысла!

Он не просто угрожает нам — он тычет палкой в самое сердце нашей машины, грозя разбить уникальный, хрупкий и бесценный механизм, который мы собирали тысячелетиями!

Откуда взялся этот дефект? Откуда получил ТАКУЮ силу?.. И почему мы не узнали о нём раньше?

И почему не убили его, когда