Печать пожирателя 9 - Илья Соломенный

нас, из самой плоти Вайдхана, выступила фигура. Не материализовалась — именно выступила, как барельеф, становясь объёмной и реальной. Это был не Охотник — это был кто-то на порядок старше и могущественнее.

Он был высок, строен, облачён в подобие древнеегипетского облачения, что сливалось с его телом, словно вторая кожа из тёмного, поглощающего свет камня. Его лицо… Лица не было. Вернее, оно было скрыто за маской из отполированного чёрного обсидиана, идеально гладкой, без единой щели для глаз или рта.

Странно, но при этом я…

— Я как-то чувствую его взгляд, — прошептала Илона, и я кивнул. Сам испытывал то же самое.

Эта сущность прожигала меня насквозь, холодной, бездушной, древней ненавистью. А ещё от него исходил запах — не просто магии, а чего-то невообразимо древнего… У меня в сознании мелькнули образы: остывшая лава, космическая пыль и пустота, в которой гаснут звёзды…

— Ментухотеп… — произнёс я, узнав древнего пожирателя.

Ну, чему удивляться? За мной пришёл один из Совета…

В следующую секунду пространство между нами взорвалось.

Это не было заклинание в привычном смысле. Это было искажение самой реальности. Пол перед Ментухотепом вздыбился и выстрелил в меня костяными шипами — каждый размером с копьё.

Я не блокировал удар — рванул вперёд и в сторону, и мои энергожгуты, вырвавшись наружу, сплелись в гигантский вращающийся диск. Он врезался в град шипов, кроша их в мелкую, острую пыль, которая тут же впилась в стены, заставив плоть Вайдхана содрогнуться и издать низкий, болезненный стон.

Я не дал Ментухотепу ударить снова.

Моё сознание, обострённое до предела, впилось в пульсирующую плоть вокруг. Я не просил — я брал. Вырвал из крепости громадный сгусток сырой, жизненной силы, превратил его в некротику — и швырнул его в Ментухотепа. Энергия сгустилась в идеальную, сверкающую белую сферу и рванула вперёд, оставляя за собой след из ионизированного воздуха, пахнущего грозой, и разложения — которое уничтожало плоть Вайдхана.

Он даже не пошевелился. Его маска впитала в себя мой мощнейший удар. Без звука, без вспышки. Сфера просто… исчезла, будто её и не было. Но стены вокруг Ментухотепа почернели и осыпались пеплом.

— Детские игры, — прозвучал голос, который я уже слышал в видениях. Он был тихим, как шорох савана по камню, и оглушительно громким одновременно. Странное ощущение… — Ты играешь силой, которую не способен постичь, смертный.

В ответ я лишь оскалился.

Смертный⁈ Думаю, ты сильно удивишься, умник…

Ментухотеп махнул рукой. Небрежно, словно отмахиваясь от назойливой мухи — но этот жест породил бурю. Потолок над нами разверзся, и оттуда хлынула чёрная, вязкая субстанция. Она не была жидкостью или плазмой — это были сгустки чистой энтропии, и всё, к чему они прикасались, рассыпалось в прах.

В нос ударил запах смерти.

Я отшвырнул Илону назад, в относительно безопасный угол помещения, энергожгутом создав вокруг неё купол из чистой силы, насыщенной Эфиром — и влил в невесту ещё немного Эфира, как последний барьер защиты, на всякий случая…

А сам рванул навстречу смертельному потоку…

Я не мог поглотить его — слишком сильной для уровня развития моего тела была эта магия, но… Я мог её перенаправить.

Мои щупальца из силы впились в пол, в стены, в самый потолок — и я стал проводником. Чёрная энтропия ударила в меня, в мою энергосистему, пронзила её вспышкой боли — и прошла сквозь меня в плоть Вайдхана.

Крепость взревела.

Гулкий, животный крик боли вырвался отовсюду сразу. Стены затрещали, пошли глубокими трещинами, из которых хлынула ярко-алая, почти кипящая жидкость. Пол под ногами Ментухотепа вздулся и разверзся, пытаясь поглотить своего хозяина. Он лишь флегматично взлетел над пропастью, его маска невозмутимо повернулась ко мне.

— Жалкое зрелище, — прозвучало у меня в голове.

Он исчез.

Не телепортировался — переместился со скоростью мысли. И материализовался прямо передо мной. Рука Ментухотепа, длинная, неестественно худая, с пальцами, похожими на обсидиановые когти, уже была занесена для удара. Он целился не в тело — в саму мою магическую сердцевину, в источник силы.

В Искру…

Я едва успел среагировать. Мои энергожгуты, всё ещё воткнутые в стены, рванули меня вверх, к разрушенному потолку. Обсидиановые когти просвистели в сантиметре от груди, и там, где они прошли, пространство исказилось, оставив после себя дрожащий, чёрный шрам в реальности.

Я оттолкнулся от упругого, живого потолка и ринулся вниз, как ястреб. Вращаясь в воздухе, сплел из энергожгутов не щит, а гигантское, сверкающее копьё чистой силы, заострённое до мономолекулярного уровня — и усиленное Эфиром.

Копьё с оглушительным рёвом, от которого задрожала вся плоть Вайдхана вокруг, рвануло к маске Ментухотепа.

Впервые он среагировал так, словно моя атака могла ему навредить. Рука древнего пожирателя метнулась навстречу, и на ладони вспыхнул символ — сложный, вращающийся узор из пепла и тлена.

Копьё моей силы встретилось с его ладонью — и мир взорвался.

Ослепительная вспышка белого света образовалась в точке соприкосновения. Звука не было — был лишь оглушительный вакуум, вышибающий из лёгких воздух и разрывающий барабанные перепонки. Волна энергии ударила от эпицентра, и плоть Вайдхана не выдержала.

Стены вокруг нас просто испарились. Пол рассыпался в пыль. Мы рухнули вниз, в очередной ярус этого чудовищного улья, проламывая один за другим пульсирующие мембраны и мышечные перегородки. Крики Илоны, мой собственный рёв, немой гнев Ментухотепа — всё смешалось в оглушительном грохоте рушащейся биологической крепости.

Мы приземлились в огромном, похожем на желудок помещении, заполненном бурлящей кислотой. Я едва успел создать платформу из силы под ногами, отскакивая от упругой, скользкой стены. Ментухотеп парил над самой кислотой, его одежды слегка дымились — мой удар всё же достиг цели.

Чуть-чуть…

Пожиратель медленно повернулся ко мне. Из-под маски послышалось тихое, шипящее дыхание — явно недовольно, и очень яростное.

Ментухотеп поднял обе руки — и пространство вокруг него затрещало…

Кислота в озере внизу закипела. Где-то наверху закричала Илона, но её голос утонул в оглушительном гуле надвигающегося конца.

И в этот миг всё сложилось. Вспышка озарения, холодная и ясная, как лезвие — и я почувствовал.

Долина Царей. Проклятый храм. Тот самый «ключ», который я там получил — сгусток чужеродной, непостижимой силы, который горел у меня внутри, тихий и странно… знакомый.

Я думал, что это «проходка» к третьему Храму — но ошибался. Это была метка, личная подпись. Отпечаток самой сути того, кто сейчас стоял передо мной, готовый меня уничтожить.

Подпись Ментухотепа! ЕГО ДОСТУП К ЯДРУ!!!

Мысль была безумной, самоубийственной — но