Журавли летят на запад - Анна Рябинина

Когда Ван Сун возвращается, У Вэй притягивает ее к себе и обнимает, закутывая в свои древние безразмерные одежды.

– Было совсем плохо? – тихо спрашивает он.

– Нормально, – качает головой Ван Сун, когда У Вэй начинает гладить ее по волосам.

– Сюда я меньше всего хотел идти, тут… Тяжело. Но было очень больно из-за потерянных здесь костей.

– Забирай, – она передает ему то, что отдала ей Су Цзяо. – И много таких мест еще осталось?

– Достаточно. Су Цзяо много тебе рассказала о том, что произошло? Ты все еще хочешь мне помочь?

– Хочу, – Ван Сун поднимает взгляд и смотрит прямо в его глаза: злые и золотые, правда, сейчас кажется, что боль, которую она раньше видела так отчетливо, поутихла, а на смену ей пришло что-то более нежное и мягкое. Яркость его взгляда почти слепит, но она не пытается прикрыть веки, пока не чувствует, как по ее собственному зрачку начинает ползти обжигающая трещина. Раз Су Цзяо сказала, что у нее есть сила, почему бы не взять еще немного у У Вэя?

– Ты прекрасная, – шепчет У Вэй, и она не видит, но слышит в его голосе улыбку. – Совершенно прекрасная.

– Я сейчас заболею от холода и умру, – склочно отзывается она.

Несколько дней они проводят в соседнем городе – сама она отогревается, периодически капает У Вэю на мозги, а тот в ролях читает ей старые сказки. Видимо, для того, чтобы она знала, с чем столкнется.

– Так а все же, почему вы тогда поссорились с этим вашим… Эром? Жилем?

– Жильбером, – оскорбленно возражает У Вэй. – Он… Испугался того, что случилось в той деревне. Делал вид, что нет, но произошедшее… Потрясло его. Я почти превратился в дракона…

– Стой! Так ты умеешь и ни разу не показывал мне? – возмущается Ван Сун и переворачивается на кровати так, чтобы видеть У Вэя.

– Сейчас уже нет, – У Вэй закидывает ногу на ногу. Прижимает руки к груди. – Просто… Тайпин Тяньго тяжело мне далось, они столько храмов разрушили[40], было так больно. – Он чуть хмурится, закрывает глаза, несколько мгновений молчит. – И не смотри на меня так, будто хочешь раздеть.

– Да больно ты мне нужен, – фыркает Ван Сун и возвращается к изначальной теме разговора. – Ну испугался, а дальше?

– Мы с ним чаще начали ссориться, он много болтал о своем боге, а потом… Мне было очень плохо, – У Вэй поднимает на нее уставший печальный взгляд. – Очень болело тело из-за потери костей, я был очень расстроен, еще и нужно было бегать по делам, и я решил… Забрать немного его сил, у него их и было не то чтобы прям упиться, я и не брал много, всего лишь несколько капель крови, а он как-то понял и решил, что я хочу его убить. Кричал что-то про какого-то Дракулу…

Ван Сун удивленно хлопает глазами.

– Он совсем дурак?

– Да нет, он умный, просто иногда… – беспомощно отзывается У Вэй.

– Что иногда?

– Сбегает и меняет имя, чтобы я не мог его найти, – обиженно заканчивает он, напоминая ребенка, которого мама потеряла на рынке.

На языке Ван Сун вертится какая-нибудь шутка про чиновника, который не может найти человека, потому что тому перепутали в имени одну букву, но она сдерживается и, откатившись ближе к стене, хлопает по месту рядом:

– Иди сюда.

Еще некоторое время они лежат в тишине в объятиях друг друга. В целом, обнимать У Вэя приятно – он прохладный, любящий смешно утыкается носом ей в плечо, – только вот его проклятые волосы вечно лезут в нос.

– Я правда думал, что ты решишь уйти, – признается У Вэй.

– Да куда я теперь денусь, – хмыкает Ван Сун. – Нажалуюсь на тебя А-Бай и нормально будет.

Он улыбается.

– Хорошо. Спасибо.

– Принимаю благодарности деньгами и красивыми заколками.

Собственно, после этого они шатаются по рынку и ищут ей что-нибудь красивое. Ван Сун успевает пять раз заметить, что для человека, носящего самые древние одежды в Поднебесной, У Вэй довольно неплохо разбирается в ханьфу, за что У Вэй трижды наступает ей на ногу, а дважды она успевает убежать. Потом они пьют чай, дерутся за последнее печенье на тарелочке, и У Вэй рассказывает ей, куда нужно будет пойти еще.

– Неужели во все эти места вы успели попасть? – удивляется Ван Сун.

– Да. Но до Су Цзяо, после нее мы… разошлись.

Ван Сун кивает.

С этого дня встречи с демонами и призраками начинают идти легче, словно внутри Ван Сун что-то щелкает – больно ударяет по душе лезвием до глубокой раны, но помогает. У Вэй водит ее по множеству городов, иногда куда-то пропадает, но гораздо реже, пару раз даже соглашается помочь, а после дела они гуляют по лавочкам и иногда остаются на городские праздники.

– Ты точно не хочешь поискать себе одежду поприличнее? – спрашивает Ван Сун. – Она касается пальцем разбитой в беготне губы и недовольно шипит.

– Давай потом.

– Ты говоришь это третий город подряд.

– Я знаю.

– Дурак.

Он прикладывает пальцы к ее губе, и от неожиданности она замолкает, а когда отстраняется, то осознает, что ранки больше нет.

– А тебе разве не нужно беречь силы?

– Сейчас уже получше.

– Лучше бы наколдовал тогда себе красивое ханьфу, – на эти слова У Вэй закатывает глаза.

Впрочем, есть и плохое – осознание Ван Сун того, как много девушек погибло за это время. Умных, смелых, прекрасных. Скольких выдали замуж против воли, скольких заставили заниматься тем, чем они не хотели. Она пишет об этом Хуа Бай – письма длинные, злые, иногда залитые слезами. И она все ругается и говорит об этом, иногда кричит на У Вэя, а тот обнимает ее и позволяет себя бить.

– Я так хочу вернуться домой, – шепчет Ван Сун. – И помочь Хуа Бай создать ту организацию по защите женщин, о которой она столько говорила.

– Так ты уходишь?

– Нет, я хочу узнать каждую историю, чтобы потом проследить, чтобы этого не случилось, – качает она головой. – Сначала мы закончим, а потом вернемся домой. Хорошо? И ты побудешь со своей дочкой.

– Хорошо, – соглашается У Вэй и берет ее за руку.

* * *

Когда Сунь Ань и Чжоу Хань уезжают, Моргана решает, что ей все же нечего терять – да и какая разница, расскажет она это сейчас или потом? Она хочет, чтобы Елена знала – просто чтобы знала, потому что иначе Моргана никогда не простит себе обман. Только не Елены.

Поэтому приходится рассказать. Они