Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Что ты себе позволяешь, щенок? Хочешь, чтобы я убила и тебя тоже?

– Не будешь потом жалеть, что прикончила доброго друга своего брата? – миролюбиво поинтересовался Артур, отшатываясь от не в меру вспыльчивой царицы топей.

– Почему ты все время вмешиваешься и лезешь на рожон?! Я лишь хочу прекратить его страдания; Азор был злым человеком, тем более ты же видишь, он болен и у него лихорадка. Раненый будет замедлять наше продвижение, так мы подвергаем опасности все предприятие с побегом! И у нас, помимо прочего, не так много запасов еды, чтобы мы могли еще кого-то кормить!

Азор, все это время сидевший на коленях и слушавший тираду Одди, вдруг вскинул голову и испытующе посмотрел прямо на Артура:

– Она права, – сказал он тихо. – Я – та еще тварь, ради меня не стоит лишний раз рисковать. Тем более злосчастная рана так донимает меня, что я и сам предпочел бы покончить все разом, да только духу не хватает. Пусть госпожа Лян закончит начатое.

– Все господа остались в Доргейме, – сухо возразил Артур. – Я буду делиться с тобой едой и перевяжу рану. У меня есть целебная камышовая мазь. И я никому не позволю убивать, какой бы весомой ни казалась на первый взгляд причина.

– Я тоже буду делиться своей порцией, – скромно вставил Четверка, проявляя чудеса человеколюбия. Подумать только, он простил человека, который по своей злой воле затащил его на болота, хотел обокрасть и оставил умирать! Четверка же не только полностью отказался от мести, но еще и предпочел не оставлять Азора умирать теперь – жалкого, ничтожного, раненого.

Оделян беспомощно покосилась на остальных. Ранее не бывало такого, чтобы ее приказы оспаривались. В Доргейме система работала сама за себя, и госпожа топей совсем позабыла, что такое открытое сопротивление. С удивлением смотрела она на Артура, словно бы только теперь начав узнавать его – человека, которого она никогда не воспринимала всерьез. Оделян не понимала искренней привязанности Джехара к Артуру и его покровительство. Новичок казался ей капризным, самоуверенным, нахальным и не умеющим постоять за себя. Подобный поспешный вывод она сделала после того неудачного боя, когда проигравший поединок Артур оказался на приеме у лекаря.

Впрочем, девушка и не ставила никогда себе цели по-настоящему понять тех, кто ее окружал. Все было предельно просто: жители Доргейма являлись по большей мере преступниками, значит, они по определению не могли обладать какими-то хорошими качествами. А она их перевоспитывала, стало быть, по определению занимала более высокую позицию, как в должностном, так и в нравственном смысле. А теперь перед ней стоит тот же самый человек, о котором она уже успела составить суждение, и вдруг неожиданно осмеливается ярко выказывать свое «я» и диктовать новые правила! Более того, остальные слушают его! Не только жалкий Четверка, чье мнение и так никого не волнует. Но и Единица слушает, открыв рот, да еще и, как заведенный, кивает головой, будто она у него на шарнирах.

Лицо Одди вспыхнуло от гнева, ей захотелось немедленно броситься на дерзкого клипсянина и расцарапать тому лицо, однако (что оказалось еще более странным при данных обстоятельствах) она просто не отважилась этого сделать! Хоть в бою девушка была в тысячу раз сильнее и ловчее его, в чем не раз убеждалась на уроках, сейчас она просто не смогла ему воспрепятствовать! Крылась ли причина в непоколебимой уверенности и мрачной решительности, исходивших от его лица, либо же еще отчего, сложно было сказать. Оделян беспомощно опустила руки.

– И что тогда ты предлагаешь? – спросила она тихо, и сама подивилась тому, как повелительные нотки в ее голосе трансформировались в робкие и даже покорные.

– Мы возьмем Азора с собой. В ближайшей деревне оставим, чтобы ему смогли оказать врачебную помощь. Я смотрел по карте, скоро будет Двояго. Кажется, вполне большой населенный пункт. Да и нам самим стоило бы купить еды и одежды. У меня-то есть во что переодеться, однако у других нет. Любой жандарм, заприметив тюремную робу, немедленно схватит вас.

– Но это очень опасно! – сердито возразила Оделян. – Значит, ты сам и пойдешь в деревню, раз такой умный!

Артур кивнул.

– Да, я могу это сделать.

Вопрос был решен; в ближайшее время Азору уже не грозила гибель от ножа опасной воительницы топей. Впрочем, измученный юноша так и не дождался конца столь важного для него разговора, ибо теперь находился в обмороке. Слишком много крови он потерял, слишком мало у него было с собой еды, слишком много сил было оставлено на то, чтобы оторваться от преследования. Артур с Четверкой промыли ему рану холодной талой водой, затем смазали мазью и заново перебинтовали, оторвав ткань от своей собственной тюремной одежды. Спайки и Чанг открыто не возражали против пополнения их отряда, однако, глядя на их суровые и недовольные лица, можно было кое о чем догадаться.

Действительно, с этого дня они стали идти медленнее. Артур с Четверкой тащили Азора, из-за чего все время отставали и плелись в хвосте. Оделян же из вредности шла быстрее и не давала передохнуть даже на привалах. Так, мучительно долго и нервно они добирались до неизвестной деревни. Но в какой-то момент их мучения были вознаграждены, ибо, выйдя вновь на Разбойный тракт, они увидели долгожданную деревянную табличку, прибитую к колышку. На ней корявыми буквами было выведено: «Станица Двояго. Проезд запрещен, моровая язва».

В нерешительности путники остановились перед этим грозным предупреждением, не сулившим им ничего хорошего.

– Что такое? – в сердцах воскликнул Единица. – Какая еще язва, выпь на вашу голову!

– А я знаю, – опасливо проговорил Уткен. – Это очень опасная болезнь. Человек начинает харкать кровью. Сначала на теле появляются такие крупные желтые бубоны, при надавливании на них очень больно… Затем они лопаются, и обильно вытекает гной…

– Заткнись уже! – с крайним отвращением воскликнул Спайки. – Еще этого нам только не хватало.

– Я лишь прояснил картину, – скромно ответил Уткен.

– Да уж, прояснил! Еще немного, и меня бы вывернуло наизнанку от твоих описаний!

– Я же только…

– Заткнитесь оба! – приказала Одди, после чего, подумав, в нерешительности взглянула на Артура. – И что теперь? Все еще хочешь в Двояго, главный? – последнее слово она произнесла нарочито издевательски, однако юноша и бровью не повел. Он размышлял. Стоило ли заходить в деревню, где бушевала опасная болезнь? Или попробовать рискнуть? С другой стороны, он чувствовал, что они с Четверкой бредут уже на последнем издыхании и вряд ли протянут таким же манером до