Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Да уж такая подленькая душонка, как ты точно, всех нас переживет, – с некоторым презрением проговорил Чанг, не глядя на товарища.

– А ты, можно подумать, не подленький? – неожиданно оскорбился Спайки. Одно дело, когда ты сам признаешь себя далеким от идеала, и совсем другое – когда за тебя это делают другие, что во сто крат обиднее.

– Я – нет. Внутри меня есть одна штука, которая помогает мне правильно поступать по жизни, – с заметной гордостью проговорил Чанг. В его взоре и во всем болезненно-желтушном лице появилась какая-то едва уловимая одухотворенность, которая словно бы вознесла его над всеми иными «подленькими», по его мнению, людьми. Казалось, он в эту минуту, подобно гордому степному беркуту, воспарил над поляной, их невзрачной палаткой, равно как и над всеми остальными людьми, ощущая в сердце свою несомненную исключительность.

– И что же это за штука, братишка? – насмешливо, но не без любопытства поинтересовался Спайки.

– Гм, – многозначительно произнес Чанг, как бы не решаясь открыть своему ничтожному другу столь важный секрет. Но желание поумничать оказалось сильнее, поэтому он с гордостью вымолвил:

– Внутренний компас, вот что. Я умею с умом анализировать все происходящее вокруг меня и делать соответствующие выводы. На него-то я и равняюсь.

– На него? То есть на самого себя? – хмыкнул Спайки, с удивлением взглянув на приятеля.

– Ну, можно и так сказать.

– Если бы каждый в нашем отряде равнялся только на самого себя, то мы бы давно друг друга сожрали, как голодные волки.

– Не суди всех по себе.

– Я и не сужу, – огрызнулся Спайки. – Только вот считаю, Бунтарь хорошо придумал, что вступился за Азора. А ты при этом даже не пошевелился, чтобы спасти бедняге жизнь. Что же твой компас молчал в тот момент?

– Бунтарь – дурак, – желчно выплюнул Чанг, скривив тонкие губы в презрительной усмешке. – Он не понимает, что Азор – гниль, которую лучше было бы похоронить в Доргейме. По этому вопросу я совершенно солидарен с Оделян.

– Кем-кем, но дураком я бы его точно не назвал.

– Что, тоже влюбился в него, Спайк?

Блондин возмущенно фыркнул.

– Пожалуй, мне он сперва пришелся не по душе. Но теперь я, тем не менее, признаю, что его проделка с Азором была весьма недурной. И ведь, в сущности, он спас нас всех!

– Свою шкуру разве что. До нас ему нет никакого дела.

– Что ж ты тогда весь день послушно тащил Азора? Почему не бунтуешь?

Чанг загадочно улыбнулся.

– А вот об этом, собственно, я и хотел с тобой потолковать. Откровенно говоря, мой внутренний компас говорит следующее: мы с тобой, Спайк, находимся среди настоящих головорезов. Как я это узнал? Очень просто.

Все с тем же загадочным и не лишенным даже некоторой важности видом Чанг порылся в карманах своей безразмерной робы и достал какие-то мятые свитки.

– Что это? – удивился Спайки.

– А это, братишка, прямое доказательство их виновности. Так, посмотрим, что тут у нас записано… Знаешь, кем, например, числится наш обаятельный миротворец? Зовут «честного» и «благородного» Бунтаря, оказывается, Артур, и он у нас ни много ни мало совершил покушение на убийство одного важного государственного чиновника. Каков, а? Я сразу распознал, что он мокрушник. А тут, видите ли, ему Азора стало жалко. Да врет он все! Просто Бунтарь сразу смекнул, что умирающий Азор подсобит нам в побеге, вот и все. А Единичка, преданный его слуга? Вооруженное нападение на торговый гнездим, в результате чего было украдено несколько корзинок сушеных короедов! Идем дальше. Тихий и покладистый Четверка? Или ловкий Уткен, известный вор-карманник, гроза всего Омарона? Каждому из них выдали специальный документ вроде беруанского пропуска, своеобразное клеймо на всю жизнь. По этим документам они должны будут искать работу после официального освобождения. Только до освобождения они, как понимаешь, не дотянули! Стало быть, наши обожаемые братишки – не просто преступники, но сбежавшие преступники! Смекаешь, к чему я клоню? Я-то сам в Доргейме с детства; меня вовсе не приговаривали к каторге, и я не совершил в своей жизни ничего противозаконного. Стало быть, я хороший и благородный человек, который по трагическому стечению обстоятельств оказался в компании головорезов. И что же в таком случае говорит мой внутренний компас?

– И что же? – тупо переспросил Спайки, до которого очень долго доходила любого рода информация.

– Что я должен как можно скорее избавиться от этого сомнительного сброда. Разумеется, как законопослушный и честный житель Королевства, я просто обязан доложить о мерзавцах кому следует. Чтобы их вернули обратно.

– Вдруг и тебя с ними вернут?

– А я это дельце проверну так, что не вернут, – вновь улыбнулся Чанг, отчего его желтоватое лицо приобрело совсем какой-то неприятный вид.

– Да как же?!

– Слушай, дурень. Мы сейчас идем вдоль Разбойного тракта. Здесь нам могут повстречаться караваны торговцев, либо же армуты. Мир чудес недалеко. Мы наверняка по пути нагоним какой-нибудь продовольственный караван. Во время привала, когда все будут спать, я стащу у Бунтаря его одежду и переоденусь. Так во мне никто не признает узника Доргейма. Затем я потолкую с караван-вожатым, то есть с караван-башем и расскажу о том, что нас с тобой силой удерживают у себя разбойники, или же сбежавшие каторжники. Мы выдадим их месторасположение, да еще и получим венгериков за поимку беглых.

– А как же Азор?

– Азора, пожалуй, пока придержим у себя. Скажем, что он стал жертвой разбойного нападения и пострадал больше всех. Он уже не придет в себя, посмотри на него, какой доходяга. А если и придет, то вряд ли смекнет, что к чему. Мы повозимся с ним еще немного – мало ли что произойдет, и вдруг придется повторить уловку Бунтаря с моровой язвой? Азор станет нашим прикрытием на случай, если ничего не получится. А в Полидексе мы оставим его на дороге, пусть сам выкручивается. С деньгами мы сможем нанять единорогов и улететь куда угодно. Как тебе план?

– А госпожа Лян? – с сомнением проговорил Спайки, который все еще испытывал некий душевный трепет перед бывшей госпожой Доргейма.

Чанг самодовольно ухмыльнулся, говоря тем самым, что он продумал все до мельчайшей детали.

– Похоже, ей жутко не нравится Бунтарь. Так что думаю, она не станет возражать. Но вообще я бы не рисковал и прибегнул к помощи Тэнь-ханьга.

– Чего-чего?

– А это сушеная травка такая специальная, мой неосведомленный братишка. Человек выпивает и засыпает. Навсегда.

Спайки вздрогнул всем телом, услышав только это, не лишенное цинизма, предложение.

– Ну а что? – невинным голосом продолжил Чанг. –