Шут - Ник Гернар

Я вышел из пещеры, потягиваясь и разминая затекшие мышцы. Воздух был холодным и влажным, пахло гнилью и озоном.

План был прост: добраться до точки выдачи, затариться ништяками и, не теряя ни часа, углубиться в рифт. Каждый день промедления снижал шансы найти Данилевского живым.

Я проверял магазин автомата, когда сзади раздался шорох. Я резко развернулся.

Из-за ствола поваленного дерева на меня смотрела знакомая пара красных глаз. Длинноносый. Он сидел, поджав больную лапу, и внимательно наблюдал за мной.

— Что, пришел за завтраком? — пробормотал я. — Прости, приятель, но жрать у меня больше нечего.

Я сделал шаг в сторону от ямы, намереваясь обойти ее и двигаться на север, туда, где по моим расчетам должна была быть зона выдачи. Длинноносый не шелохнулся. Я прошел метров десять. Оглянулся. Зверь по-прежнему сидел на месте, провожая меня взглядом.

Я ускорил шаг. Лес вокруг был мертвым и пугающе тихим. Каждый скрип, шелест в кустах или треск сломанной ветки под подошвой на этом фоне звучали будто через динамик.

А потом мне показалось, что кто-то следует за мной через заросли колючего кустарника.

И когда в очередной раз за спиной раздался шорох, я бесшумно юркнул за валун, присел и выжидающе уставился на тропу.

Из-за папоротника, помахивая обрубком хвоста, выскочил мой длинноносый друг. Он явно следовал за мной, стараясь держаться на почтительном расстоянии.

— Тебе чего? — рявкнул я, показываясь из-за укрытия.

Зверь отпрянул назад и замер, прижав уши. Но не убежал.

Черт. Мне не нужен был попутчик. Особенно хромой и голодный. Он был живой мишенью, лишним ртом и источником шума. Я поднял с земли палку побольше и замахнулся, чтобы прогнать его.

— Пошел вон!

Зверь отскочил еще на несколько метров, но снова остановился. В его взгляде читалась не злоба, а какая-то упрямая, животная решимость.

— Ладно, — сдался я, отбрасывая палку в сторону. — Делай что знаешь. Но если начнешь мешать — пристрелю к чертям.

Я повернулся и зашагал дальше, не оборачиваясь. Через некоторое время я услышал за спиной его неравномерный, шаркающий шаг. Он следовал за мной. Как тень. Иногда исчезал, и я начинал думать, что длинноносый отстал или передумал. Но через полчаса он снова появлялся, выскакивая из-за деревьев, и занимал свою позицию.

Так мы и шли к точке выдачи. Я — впереди, он — в десяти-пятнадцати метрах от меня. Два силуэта в сером свете рифта, связанные недоверчивым перемирием и пустой банкой из-под тушенки.

Компания, прямо скажем, так себе.

Но у нас обоих было не так уж много вариантов.

Глава 23.5

(Бонусная). Рождение легенды

Контрольная полоса краснела, как щелка у шлюхи.

До раздачи еще два часа, а гребаных телят вокруг уже набралось, как собак нерезаных. И все такие вежливые, расступаются. Рожами кивают, суки.

Как будто им что-то перепадет с хозяйского конца. Ага, пусть держат рот шире!

Сегодня отовариваемся мы, Гусятинские и Берсы. Так что нихера им не достанется.

— Слышь, Броненосец! — ткнул меня Лось локтем в бок. — А вон там вообще кто такие? — кивнул он на кучку живого говна с бритыми башнями и татухой на лбу.

Я прищурился.

— Хер их знает. Чето я раньше такой братвы здесь не видел.

— Стоят среди мелкашей, а мы их не знаем. Как-то нехорошо это, — протянул Лось, ухмыляясь. — Может, вернем телят в стойло, раз заблудились? Каждому ведь свое место положено. Кому за столом есть, кому под столом сесть. А кому и парашу вылизывать.

Этот за любой закон, сука, вступится, лишь бы кому кишки наружу выпустить. И виновным, и невиновным, и тем, кто рядом стоял. А мне потом Зоркий ребра переломает за то, что без темы на базаре клюкву устроили.

Сейчас все уважаемые группировки держат базарные правила. Из-за мясорубки в прошлом году, в феврале. Кровищи тогда на снегу было столько, что один из Ложкарей даже контрольной полосы не заметил. Вылетел за рубеж и сдох под турелями, как идиотина. Тогда наш Зоркий и кинул клич обновить субординацию. И все, как один, откликнулись. Ну, кроме Быков. Так их потом все остальные и поимели дружно. Во всех смыслах. Кому повезло, тех закопали. Из остальных Гусятинские потом баб себе сделали. А двух жирных вообще мелкашам скинули вместо тушенки, что им не досталась.

Вот тогда и поставили правила, как распределять, в каком порядке отовариваться, какой процент мелкашам оставлять. Так сказать, для поддержания популяции. Самыми несговорчивыми Ангелы оказались. В одну харю целую пайку недельную раз в месяц себе затребовали. Но там даже спорить никто не стал — да ну бы нахрен, себе дороже. По сравнению с ними даже Быки не быдло какое отбитое, а добрые люди. Если мы когда-нибудь с Ангелами воевать станем, я уж лучше себе вены нахрен перегрызу, чем в руках их скульпторов окажусь.

Вот с тех пор и появились новые правила. И одно из них — клюкву без темы на базаре не лить!

Правда, упырей это не касается, так что я вскинул Волка и двумя выстрелами уложил одного из них, прячущегося за деревом.

Вот дебил, как будто вонищу за деревом спрячешь!

Народ вокруг сразу притих и пригнулся. Упырок шлепнулся на землю во всей красе — полуголый, всклокоченный, в лохмотьях.

Мелкаши выдохнули. Заулыбались. Расступились сразу как надо, с уважением.

А я громким присвистом подозвал Локи.

Тот появился через полминуты, во всей своей красе. Полуголый, космы длинные по плечам, улыбка безумная. Говорит, людей расчленял. И я ему верю. Но все равно хороший парень, дела делает аккуратно.

— Татуированных мудаков к телятам спусти, будь другом, — сказал я, и указал стволом, кого спускать надо.

— Ладно, — еще шире улыбнулся Локи.

И буквально тремя размашистыми звериными прыжками очутился перед лысыми. Взмах руки — и вместо плеча и предплечья у Локи возник клинок, острый как бритва. Еще один взмах — и у ближайшего к нему лысого мужика кусок скальпа в сторону отлетел, как лист, отсохший с дерева.

Отлетел и шлепнулся прямо в рожу к одному из Барабанщиков.

Лысый завизжал. А барабанщик только икнул и молча с физиономии подарочек соскреб. И стоит себе дальше, со всем уважением. Вот что значит — хоть и банда маленькая, а люди в ней достойные!

Локи с довольной улыбкой слизнул кровь с клинка.

— У кого-нибудь еще есть что-то лишнее?

Лысые испуганно затрясли головами, медленно отступая.

— А я ведь сейчас