Возвращение повелителя. Книга II - Александр Евгениевич Владыкин

мэтр, что же стоите? — вдруг обратился Гондон ко мне. — Вы, как я понимаю, состоите в свите графа РуслаРа, но не являетесь его подданным. Вам тоже, как магу, надлежит принести мне личную присягу. Так полагается. Вы же должны знать наши законы о магах?

А вот это меня совершенно не устраивает. Нет, я эту клятву в случае чего нарушу и даже не задумаюсь. Вообще, клятвы людей недорогого стоят. Вот если вампир поклялся на крови, то можно быть уверенным в его (или ее) преданности. Если эльфы, хоть светлые, хоть темные, взяли в свидетели своего слова какое-нибудь свое священное дерево (правда, каждый раз проверять надо — могут любое дерево подсунуть, и тогда их слову грош цена) можно спать спокойно и без опаски поворачиваться к ним спиной. А вот, что люди, что оборотни клятвы нарушают на раз. Впрочем, вру — оборотни их в принципе не дают. У них это под запретом. Про гномов и говорить нечего. Эти только за прибылью гонятся — пока выгодно, они с тобой, как только выгода пропадает — до свидания. Так что дело не в самой клятве, а в месте, в котором мне предлагается ее принести и в личности этого Гондона-как-то-там.

— Увы, ваше величество, — глядя в рыбьи глаза короля, ответил я. — Но я не могу при всем моем желании это сделать. Я уроженец Незии, которую, как вы знаете, захватили подлые светлые эльфы. И я поклялся, что принесу присягу только тому, кто освободит мою родину. Очень хочу, чтобы это сделали вы. Недаром же вас заслуженно прозвали «Сильным».

Заморыш поморщился, будто что-то кислое съел, но возразить ему было нечего. Да и моя лесть в его адрес была положительно воспринята остальными аристократами. Как и моя «благородная клятва» бороться за освобождение Незии. Так-то никаких особо плохих отношений между людьми и эльфами нет. Не только спокойно ездят в королевства друг к другу и торгуют между собой, но зачастую и живут эльфы в королевствах людей, а люди — в эльфийских. И воюют между собой, разумеется, тоже. Но этот процесс в Мезинаре носит перманентный характер, тут все со всеми воюют, и на отношениях это не отражается.

В приграничных районах так и вовсе население смешанное. А как может быть по-другому, если эти границы постоянно меняются? И получается, что вот — замок и деревня людей, а в соседних уже светлые или темные эльфы живут. Однако захват Нижней Эльфарой целого королевства людей, подчинение их в полном составе себе со значительным «поражением в правах», а также конфискация части земель в пользу эльфов, — это все-таки слегка перебор. Это уже определенная заявка на доминирование на континенте в целом, так что «общественное мнение» в данном случае на моей стороне.

— Что ж. Я уважаю вашу позицию. Она говорит о вас, как о благородном человеке, — важно произнес король. Получилось это у него, учитывая его тембр голоса, надо сказать, не очень. — Но вы точно из Незии? Что-то ваше лицо кажется мне знакомым? — на его физиономии появилась хитрая улыбка.

Подозревает, что я на самом деле все-таки принадлежу к его подданным. Если окажется, что это так, он сможет меня наказать за ложь и попытку увильнуть от присяги.

Нет, скотина ты такая! Мое лицо тебе знакомо, потому что сейчас я стою на мозаике, которая изображает меня, когда я был императором. Конкретно стою на собственном носу, топчу сам себя. Тварь!

У меня кто-то из его предков (вряд ли он сам — камни мозаики уже изрядно потертые) эту идею украл! Это у меня в моем замке в зале приемов была выложена карта в прошлом независимых королевств, по которой должны были проходить на мне на поклон их бывшие властители — разные герцоги, корольки, их оставшиеся после моих войн родственники и все прочие. А теперь я вынужден попирать ногами свой мозаичный портрет! И все остальные присутствующие тоже.

Видимо, что-то на моем лице промелькнуло, так как Венира потянула в сторону Руслана. Ну да, зная, кто я, она опасается, что сейчас в этом зале будет «море крови и груда костей». Нет, я сдержусь, но не забуду этого унижения. Пожал плечами — мол, откуда мне знать, почему король углядел во мне что-то знакомое, и низко поклонился. Не из уважения к недомерку, а чтобы он в моих глазах раньше времени свою смерть не увидел.

К счастью, на этом король от меня отстал и переключился на беседу с Русланом и Венирой, которая явно произвела на Гондона большое впечатление. Милостиво расспросил о битве с темными эльфами, обращаясь все больше к девушке, «прозорливо» догадался, что граф РуслаР откуда-то с севера (прав я был, что русский акцент Давлеева чем-то похож на выговор фортанцев), выразил пожелание, чтобы граф и графиня через декаду приняли участие в королевской охоте.

Подбивает королек клинья к Венире. Никаких сомнений. Ну, тут ему не светит. Даже мне вмешиваться не придется. Отобрать жену у графа силой он не может — его свои же благородные подданные за такой кунштюк порвут. Жены и дочери почти у всех есть, и то, что Венира, так получилось, сама дала королю определенный аванс, ничего не меняет. Захочет изменить своему мужу с сюзереном — как-нибудь извернется, чтобы это сделать, не захочет — извините, ваше величество, но «ваши не пляшут».

А потом Гондон опять вспомнил обо мне. Видимо, осознал, что внешне рядом с Давлеевым проигрывает, и решил на ком-то свое испортившееся настроение сорвать.

— Мэтр! — позвал он меня своим визгливым голосом, о чем-то предварительно пошептавшись с постоянно державшемся рядом с ним пожилым придворным, в котором я безошибочно признал архимага. — Графиня мне тут поведала, что в разгроме темных эльфов большая заслуга принадлежит вам. Что вы чуть ли не на уровне архимага находитесь. Это вызывает изумление и недоверие. Слишком вы молоды для этого. Что скажете?

А что я могу сказать. Удружила мне Венира. Сейчас поняла это, но уже поздно. А король, между тем, продолжил.

— Почтенный архимаг Виндраг тоже в этом сомневается и хотел бы проверить слова графини. Вы не возражаете против дуэли? Это немного развлечет нас, — завершил он свою речь.

Как же. Очень это надо «почтенному архимагу Виндрагу» развлекать присутствующих. Но, видимо, король ему приказал. Смотрит на меня с хорошо читаемой скукой. Уверен, что быстренько на радость своему сюзерену размажет меня по камням двора. Но никакой славы