Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

фигуру директора. Полумрак и теплота, а снаружи завывала вьюга, через которую мы с трудом пробились. Уютно булькал котелок, подвешенный в камине, запах дров смешивался с травами.

— Садись, красавица. — Каз опустил Ялию в кресло и отошел.

Ворлиан сел на пол возле провидицы, улыбался грустно, натянуто, говорил, что все будет хорошо и они справятся. Она молчала, слегка улыбалась и гладила его по щеке.

Кот растянулся у камина, я заняла другое кресло. Для чего нужна моя помощь, до сих пор не понятно.

— Каз, зачем меня-то позвали?

— Она хотела тебя видеть, бормотала, что ты должна знать. Я подумал, сможешь вернуть ее к нам. — Синие глаза беса внимательно следили за происходящим, на меня он не смотрел, только уши слегка двигались и кисточки на них подрагивали. — Можно раздеться, мы тут надолго.

Он скинул пуховик и устроился на диване, закинув ногу на ногу, пальцы выстукивали на колене ритм, черные когти противно скребли по джинсам. Я скинула куртку и шапку, приготовилась ждать у моря погоды. От нечего делать набрала сообщения, которые отправлю позже родителям, почистила телефон от бесконечных фотографий кота и мыша — оставила самые лучшие, вычистила спам в сообщениях… Тихий уверенный голос Ворлиана, потрескивание огня, монотонная цифровая уборка едва не усыпили, но дело сдвинулось.

— Яга, подойди, — четко произнесла Ялия.

— Слушаю, — ситуация меня напрягала, а те обрывки фраз, что были сказаны раньше, и того больше. Неужели нам мало проблем?

— Ты стоишь на пороге с занесенной ногой, и за дверью твое величие. С величием — обязанности, с обязанностями — сила. Костяные короны над тобой и Кощеем, к своей он уже протянул руки, и ты не медли. — Она снова вцепилась мне в запястье, темные глаза в полумраке были чернотой со всполохами отраженного огня. — Века древних окончены. Пересменка под звуки невидимых горнов, под боль и хаос.

Она говорила спокойно, но слова ощущались брошенными камнями, больно бьющими по телу. О том, что грядет в обычном мире невидимая летучая смерть; о закрытых на замок людях, о контроле и тревоге; о том, что многие останутся один на один со страхами и не все справятся с испытанием; о вереницах душ…

— Чужие судьбы заполонили мои видения, они множатся, и не понимаю, совсем не понимаю, где настоящее, а где будущее. — Ялия схватилась за голову.

— Что-нибудь обо мне? — вопрос обжег губы, в ожидании ответа я задержала дыхание.

— Сложно быть тобой, Янина. Ты сможешь сберечь любимых, когда примешь костяную корону.

— Почему только так?

— Потому что тогда никто не будет стоять над тобой, ты сама себе будешь указ и надсмотрщик, сама себе палач. — Она улыбнулась потрескавшимися бескровными губами, а в глазах снова отчаянье. — Власть.

— Власть?

— Сила для свержения старых порядков и создания новых. Первородные вмешивались в ход бытия, кто запретит тебе? Но справедливость была забыта. — Ялия положила руку мне на грудь в районе сердца. — Здесь добро и чуткость, ты не выносишь несправедливости. В Лукоморье нужен порядок, а там, где мегаполисы заполнены людьми, потерявшими связь со сказкой, необходимо напоминать о ней. Сказка станет их убежищем от внешних тревог. Но для того, чтобы помогать, сказка сама должна быть сильной.

Ялия укуталась в плед, но взгляд не отводила, будто выискивала что-то в моем лице, потом добавила:

— Вы сможете развернуть дорогу или проложить новую. В итоге все будут на нужных ролях.

Она прикрыла глаза, разговор со мной был окончен. Я поймала встревоженный взгляд кота и развела руками. Вместе со словами мне передался и внутренний шторм провидицы — в голове гудело, обрывки фраз наслаивались друг на друга. Какой-то сюр.

— Казимир… — позвала Ялия.

Возле кресла становилось тесно, я уселась рядом с котом, зарылась пальцами в горячий бок — мне нужно было нечто уютное. Каз смотрел на свою старую подругу сверху вниз с каменным выражением лица — ни единой эмоции не мелькнуло. Ялия откинулась в кресле и задрала голову.

— Не могу больше. Забери душу, чтобы не было больно, или обними крепко, как Ягу, до хруста.

— Ялия! — ахнул Ворлиан, его нос-картошка как будто раздулся от возмущения.

— Нет. — Каз даже не задумался. — Ты что, не видела, что я откажу?

— Не могу отличить, где видения обо мне, где о тысячах других… Почему нет? Ты сделал это для нее.

— Янина бессмертная, ты — нет. И я просто не хочу.

— Тогда кто-нибудь из вас… — Она вновь обхватила голову. — Милосердие… Помогите мне! Дни, недели пропадают из жизни, не могу перекрыть потоки образов. Во что превратили они меня?

— Ты когда спала последний раз? — спросила я.

— Не помню. Не могу уснуть. — Она брезгливо рассматривала свои руки с тонкими пальцами, кривыми ногтями.

— А во сне тоже неспокойно? — уточнила я, в голове оформлялась идея, но она зависела от ответа.

— Во сне благословенное ничто… — ответила Ялия и снова забормотала о запертых людях, раскачиваясь взад и вперед, обхватив колени. Мы перестали для нее существовать.

Казимир погладил ее по голове и зажмурился, потом что-то сказал на своем родном языке. Наверное, лучше не знать перевода. Ворлиан пытался поговорить, но ответа не было. Он кивнул нам на выход…

— Где твое снотворное, а? — устало спросил Бальтазар у Каза между отчаянными зевками. — Ягусю так на раз-два опоил, чтоб поспала, а свою пассию?

— Она не пассия, мы не принадлежим друг другу, просто встречались иногда. Снотворное не поможет. Сколько даст? Ну, восемь часов. А потом снова и снова? — почти зарычал бес, уже не держа лицо и баланс. Понимаю.

Ворлиан вышагивал по коридору, хмурился, щеки подпрыгивали в такт движению. Я обдумывала идею, собирала ее в несколько предложений, прежде чем явить друзьям.

— Так оставлять нельзя, она действительно страдает. — Директор потер лоб, на секунду замер и вновь туда-сюда. — Я знал, что ей хуже, но не представлял насколько. Понимал, что беда случится, и не предполагал, что так скоро.

У меня слегка свело живот, и ладно, будь это голод, но то было в сотню раз хуже — идея. И когда я закончила, Ворлиан, сцепив зубы, кивнул, Казимир обошелся без скрежета, а кот высказался:

— Мы, конечно, не позволим здравому смыслу встать на пути у идиотского,