«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

Капитан «Персефоны» не выносил психотехников, и потому устройство нервной системы Вальтеру Дерену позабыть не удалось. В Сороднении его учили помогать себе и другим, а на «Персефоне» то и дело подворачивалась практика.

Он помнил, как расположены в теле вегетативные и соматические нервные центры. Знал, как заставить подсознание переключиться сначала с симпатики на парасимпатику, а потом вернуться под контроль мозга. Просто на себе ему это приходилось проделывать только во время обучения.

Схема была простая. Сначала надо было разобраться, почему взбунтовалась симпатическая часть вегетативной нервной системы. Это она отвечает за «бей или беги». И её нужно насильственно переключить в режим парасимпатики «отдых».

Дальше будет проще. Парасимпатика — обучаема. Она помнит приказы сознания. Из неё можно будет выйти на полный контроль.

Нет, Вальтер Дерен мог бы сейчас, конечно, пойти по иному пути. Собраться с силами, вытянуть бой «через не могу»… Если бы этот бой был. Но в бою с ним такого и не случалось.

Дерен всю свою боевую карьеру купался в адреналине, знал его силу. Но никогда не шёл на риск, который спланировал себе сам. Полагаясь только на своё видение ситуации. На свой выбор.

Приказа преследовать Долгина не было. Шлюпка падала — какое уж тут преследование? По уставу сейчас он обязан был пойти на совсем иной риск — попробовать вывести маленькое судно из бессмысленного падения.

Но ведь не было и приказа «не преследовать». Дерен сам принял решение в рамках сложной боевой задачи. И сам мог бы сейчас отступить.

Но он верил себе и отступать не собирался, а вот тело ему — не верило.

Мышцы, сухожилия, сосуды Дерена стягивались в болезненные узлы, за которыми стояли паралич и невозможность второй раз вот так же преодолеть самого себя. С пилотами такое бывает — прекращаешь службу, и ты почти инвалид. «У каждого — своя мерка безумия, и каждый когда-то узнает её», — так говорят на боевых кораблях.

«А я и не знал, что у тебя тонкая душевная организация, — тихонько сказал сам себе Дерен. — Рано тебе умирать, мальчик, пока не познал, что же ты такое…»

Он отстранился от самого себя, наблюдая свои же судорожные движения.

Со стороны, как куклу. Это он умел — медитативная практика хорошо научила его наблюдать за собой.

Потом склонил голову к правому плечу и скосил глаза влево, пытаясь уловить на боковом экране хоть какой-нибудь отблеск.

Он смотрел, блокируя этой странной позой нервные узлы в теле, и ждал его отклика. И дождался судорожного зевка, чуть расслабившего мышцы.

Потом он склонил голову к левому плечу и стал коситься на правый экран. Простая физика всегда работает там, где слова уже бесполезны. Не было слов в те древние времена, когда люди ещё только становились людьми.

Вот так медленно, от упражнения к упражнению, Дерен расслабился и даже начал дремать. Шлюпка падала. Время куда-то исчезло. Осталось только пятно на экране, доказывающее, что крейсер Долгина то ли снится, то ли тоже падает в никуда.

«Человек пронизан нервами, словно вселенная линиями паутины», — расслабленно подумал Дерен.

Ему стало хорошо и спокойно. Жизнь, смерть — это, по сути, один и тот же процесс. Импульсы бегут по нервам — вот ты и жив. Но всё время, пока ты жив — ты умираешь. Так чего бояться?

В полусне-полуяви он вдруг увидел паутину иначе: нервами тела слившись с линиями пространства.

Он был един с ней. Одно.

Нервы и их сплетения, нити и их узлы — всё было подобно в мире и записано одними формулами.

Паутина перед глазами Дерена заиграла всеми цветами — и девятью, что когда-то несли в мир эрцоги, и ещё десятками новых, непознанных, чистых.

Наверное, он уснул, потому что, открыв глаза, увидел бледное лицо Изабеллы Кробис с пушистыми снежными ресницами.

Девушка сидела вполоборота в ложементе второго пилота и улыбалась чему-то, разглядывая темноту.

— Тебе хорошо? — спросил Дерен.

— Да, — кротко отозвалась Изабелла.

— А почему ты не полетела со мной? — спросил Дерен.

Во сне это можно было спросить уже наконец. Почему девушка, которую объявили его женой, которая готова была отдаться ему, отказалась бежать с ним из резервации в нормальный человеческий мир?

Ведь он даже не попросил её бежать с ним! Просто бежать! Спастись!

— Ты не поймёшь, — вздохнула Изабелла и повернулась к Вальтеру в анфас.

Она была снежитью — снежной прекрасной нежитью его сонного мозга. Но она была, и Вальтер был благодарен за это сну.

— Я постараюсь, — сказал он. — Я очень постараюсь тебя понять. Ты не любила меня?

— Да какая разница, любила я тебя или нет? — удивилась Изабелла. — Стерпится — слюбится. Ты был добрым, что ещё нужно от жениха?

— Но ты же не полетела!

— Я хотела жить вечно, не понимаешь? — удивилась Изабелла. — Там, в резервации — оставалась надежда, что найдут нового Великого Дядю. Что хатты вернутся и принесут нам обещанное бессмертие. Я хотела жить вечно, разве можно хотеть чего-то ещё?

Дерен посмотрел на неё, такую красивую и далёкую, и сказал уже сам себе:

— Можно. Я хочу правды. А правда в том, что ты — умерла.

Он посмотрел на панель навигатора, пытаясь определить, не появилось ли сигналов, за которые можно было зацепиться.

И проснулся.

Ничего не изменилось: приборы отказали, шлюпка падала в раскалённую бездну. Но Дерен был теперь спокоен и счастлив.

Он видел гравипятно крейсера Долгина, а значит — преследование продолжалось. И пилот был уверен, что догонит заместителя министра. И посмотрит, как ему прочтут приговор.

Почему? Да потому что перед глазами Дерена теперь не просто сплетались неведомые разноцветные линии. Он уловил пока ещё не смысл их, но суть. Понимание, хочет ли мир чтобы враг был наказан.

Мир хотел.

Это легло ясно и устрашающе. Словно огромный ребус был вдруг разгадан весь разом, как вспышка озарения.

У падения на Меркурий был удивительный финал. И в этом финале тяжёлый крейсер не сможет спастись от маленькой шлюпки. Он будет арестован. И всех, кто на нём, будут судить по законам Юга.

А значит, падение скоро закончится. И начнётся взлёт.

* * *

Эрцог Локьё моргнул, когда над Дайяром действительно поднялся тяжёлый имперский крейсер.

— Его нет в южной базе, — сообщил капитан. — Это северяне.

— Откуда он взялся?

— Аналитический отдел работает, но версий пока нет, господин командующий. Лично я полагаю, что мятежный Имэ на этот раз прав. Северяне решили напасть на нас с тыла