«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

Сражается грубо и жёстко. Четыре эгидрофа и два крейсера к этому моменту уже откинули копыта в аннигилирующих всплесках антивещества.

Телескоп и тут не скупился на подробности. Корабли агонизировали, бились, словно живые существа, пожираемые тьмой. Но вражеских судов всё ещё оставалось так много, что было понятно — «Персефоне» не выжить.

Картина неравного и жуткого боя разозлила всех — и старших, и младших. Малолеткам же она просто вынесла мозг.

— Это не засада, это битва предателей! — ворчал Вений.

— Сумасшествие какое-то! — злился Рао. — А наши? Почему Содружество не идёт на помощь? Эберхард, уволь их потом всех, козлов синерогих!

— Струсили! — пищал Ашшесть, перевозбуждённый боем.

Он всё рвался и рвался к пульту, пытаясь там что-то нажать, а Кирш оттаскивал его и ругался на том странном мальчишеском жаргоне, на котором Ашшесть пытался говорить с Лесом в саду камней.

— Тулый! — шипел Кирш. — Приткнись, тулый! Мозг тебе выело!

— Самный ты — ноль! — орал в ответ Ашшесть.

И снова лез к пульту, царапаясь, как котёнок.

Кончилось это тем, что лицо у Вения налилось кровью, а Вячер схватил обоих пацанов за шкирки, вытащил из пультового зала и запер в соседней каюте.

Не детское это было зрелище. Никто не учил мальчишек, что в жизни много несправедливости, которую, чтобы победить, надо сначала стерпеть.

— Может, это фальшивые наши? — предположил Эберхард, когда в пультовой стало потише. — Хаттская имитация кораблей Содружества? Затаились как стервятники рядом с шарами!

Лес закрыл глаза, вслушиваясь в пространство.

— Ну что-там? — не выдержал Рао. — Секунды бежали, и бой одного против всех постепенно превращался в какое-то сумасшествие.

— Надо им как-то помочь! — выдохнул Лес. — Помощь рядом, но не факт, что успеют. Мы можем хоть что-нибудь сделать? Отвлечь внимание?

Он распахнул глаза и уставился сначала на Вения, потом на Белока.

Эберхард сжал кулаки. Он мог заставить стаэров подчиниться, подать сигнал, отвлечь врагов на себя! Они же могут послать телескопом какой-нибудь луч? Переполошить этих имперско-хаттских тварей?

Но… Лес поймал и его взгляд. Сковал, заставляя вены на шее Эберхарда вздуться от напряжения.

Голова закружилась. Эберхард попытался бороться, но в глазах Лесарда Локьё, наследника дома Сапфира, было что-то такое, что заставило кулаки наследника дома Аметиста разжаться.

Это было напоминание о свободе воли. И о законе, который должен нести Аметист.

Эберхард кивнул, и по щекам его потекло. Терпеть и ждать решения стаэров было невыносимо.

— Ну… разве что из пушки по ним пальнуть? — задумчиво сказал наконец Вений.

— Да ты чего? — вытаращил глаза Вячер. — Она же мощная! Мы же договорились, больше из неё не стрелять!

Белок молчал.

— Я на минималках, — сказал Вений. — Выкручу под самое дно. Вот так. — Он с силой крутанул толстенькое колёсико, к которому рвался Ашшесть. — 0,01 % мощности, видишь?

Белок кивнул, а Вячер помотал головой.

— Их много, Женька. Очень много. А если нас вычислят по грависледу?

— Значит, влупим ещё раз, — отрезал Вений, мрачнея. — Чтобы некому было вычислять.

— А сумеешь выстрелить в эту кучу? — нахмурился Белок.

Бьющиеся корабли слились в один огненный шар.

— Легко, — Вений вызвал на экранчик схему из двух треугольников со стрелочками. — Они движутся не беспорядочно, а вот так!

Схема ожила и точечки кораблей побежали по граням треугольников.

— Мы попробуем выбить один и остановить эту сумасшедшую карусель. А сунутся — получат и остальные.

— Но мы же решили, что никогда… — снова начал Вячер.

— Если толпою на одного — это и есть «никогда», — мрачно пояснил Белок. Считай, что наше «никогда» уже наступило. Стреляй, Женька!

Глава 61

Южные рубежи галактики. Эрцог Локье. «Леденящий»

Координаты, присланные эрцогу Локьё бывшим регентом дома Аметиста, преступным Ингвасом Имэ, были хорошо знакомы всем, кто имел хоть какое-то отношение к хаттской войне.

В ней, как известно, было два центра боевых действий: система звезды Кога с её Меркурием и Землёй и… условно «южный» форпост металлических тварей Станислава Хэда — единственная планета звезды Мэн. Дайяр.

Локьё смотрел на сетку координат на интерактивной карте Юга галактики и мрачнел всё больше. Он и без карты сразу понял, что координаты указывают на окрестности Дайяра. Червоточины в сердце Содружества.

Про «южный форпост» можно было, конечно, спорить. Система Кога тоже находилась ближе к южным границам галактики, чем к северным. Но она, как и Э-Лай, всегда была автономной и не рассматривалась как ментально или экономически связанная с землями Юга.

Земля — мать всех людей — была иной, непознаваемой. Мистической, странной и страшной в своей непредсказуемости и нечеловеческих идеях, что приходили с неё в мир.

Она пугала, пожалуй, даже больше Э-лая. Ведь её население было таким же, как и в Содружестве, без чешуи и острых гениталий до колен. Потому её, наверное, и «потеряли».

В Содружестве верили, что именно с Земли идёт в обитаемый мир некая «скверна», разрушающая сознание и заставляющая верных — предавать, честных — лгать, миролюбивых — браться за меч.

Именно скверной предатели заражали людей. Они говорили, что познали особую истину, освободившую их от законов и правил. «Не нужно умных слов — дайте богатства и власти, — говорили они. — Отстаньте от нас, и мы будем жить вечно!»

Предатели — многие из них были совсем юными — честно смотрели в глаза тем, кто должен был погибнуть от их предательства. В их глазах — добрых и, кажется, даже честных — стояло: «А мы? А нам? Ведь мы же просто хотели быть счастливы и свободны, так чего же вы ополчились на нас?»

Эта животная искренность проклятых поражала. Она била из них фонтаном. Ей поддавались и простолюдины, и истники. И Совет Домов решил, что в тюрьме для этих преступников не должно быть даже охраны — только снег, холод, и дикое зверьё. Потому что оно — сродни.

Вот что дала миру планета-мать — жизнь и скверну. Она всегда стояла наособицу, как бы её ни называли: Кога, Земля.

А вот Дайяр исконно входил в южные территории Содружества. И от Коги его отделяли четыре развязки, делающие невозможным тайное сообщение.

Терраформировать Дайяр было слишком дорого, и права на заселение переуступили на 50 лет научному центру изучения Искусственного Разума.

Неприхотливые учёные развернули на каменистой земле свои лаборатории — их не пугали ураганы и перепады дневных и ночных температур.

Постепенно на Дайяр зачастили знатные люди Содружества, жаждущие бессмертия. Они мечтали прикупить там что-нибудь новенькое из препаратов для омоложения. Да и вообще любопытно было, чем там заняты оцифрованные учёные со своими помощниками — робособаками из живого